Горячий генерал. Сестры Матросовы

уже выезжала в лес. Охота была прекрасно организована и длилась несколько дней. Мне не очень хотелось принимать в этом участие, как и любому современному человеку мне это казалось дикостью. Я все понимаю насчет убийства животных, но самой этого делать не хотелось. Поэтому большую часть времени я проводила, гуляя по отдаленным полянкам или прислуживая императору по вечерам. Но с тех пор как появилась Олджей как я прозвала ее для краткости, Тогон-Тэмур уже не так интересовался важными делами, что естественно удручало меня. Казалось, что все отвернулись от меня. Поэтому я даже немного обрадовалась, когда на моем горизонте возник Тэнгиз. Он велел мне идти за ним в его палатку.

      Там он уселся на расстеленных шкурах и приказал мне прислуживать ему, так как он хотел выпить вина. Я не стала возражать, хотя это не входило в мои обязанности.

      Генерал между тем хорошо налегал на вино.

      – Это из-за Олджей? – спросила его, наливая тонкой струйкой вино из чайника в чашечку.

      Тэнгиз расплескал вино и поднял голову на меня.

      – Что ты сказал?

      – Вам ведь она нравилась? – довольно бесцеремонно поинтересовалась я, надеясь таким наглым образом выведать секреты канцлерского сына.

      – А неважно, – махнул он рукой, указав мне на место напротив себя.

      Я присела, внимательно всматриваясь в лицо генерала. Его глаза как всегда бешено сверкали, а движения отличались порывистой нервозностью.

      – Когда я вез ее невольницей из Коре, да, она мне приглянулась, потому что она не такая как все…

      – Это какая? – с чисто женской ревностью поинтересовалась я.

      – Она сильная, смелая и непокорная… Знаешь, когда… я объясню тебе. Я люблю ловить лисиц и держать в клетках. Те из них, что сразу едят с рук, я убиваю…

      Я прервала его нетерпеливым взмахом руки:

      – Генерал Тэнгиз, только не ваши лисьи метафоры.

      – Тебе не понять, – вяло огрызнулся он, – ты даже не мужчина. А когда под тобой лежит женщина…

      Против воли я почувствовала как щеки загорелись румянцем.

      –…То хочется, чтобы она не была как бесчувственное бревно, – Тэнгиз тихо рассмеялся и сжал кулак, – хочется, чтобы она сопротивлялась до последнего…

      Я поспешно выпила вина, чтобы он не смог увидеть моего лица, на котором отразилась смесь презрения и страха.

      – Ты ведь никогда не знал женщины, – не унимался Тэнгиз.

      Я отрицательно покачала головой.

      – Ну так и не учи меня жить.

      – Почему тогда вы не взяли Олджей в жены, если влюблены? – спросила я.

      Тэнгиз шумно выдохнул:

      – Тогда она не хотела этого, а теперь это и вовсе невозможно, она жена императора. Теперь я все силы положу на то, чтобы убить ее.

      – А есть у вас еще кое-что святое, – крякнула я после третьей кружки вина.

      Тэнгиз улыбнулся одним уголком губ, наблюдая за мной.

      – Святое для меня – это мой отец. господин канцлер, – ответил он.

      Мне