Пробуждение в «Эмпти Фридж». Сборник рассказов. Денис Игоревич Воронцов

ни с чем не спутать. Сквозь сон просачивается пульс аппарата, считывающего сердцебиение. В голове поселяется странная мысль, что это он контролирует мое сердце, диктуя ритм, а не наоборот. Открываю глаза, и как только взгляду предстают очертания палаты, автоматически начинаю искать зацепки: стены и потолок идеальны, как чистый лист, что уже подозрительно. На мониторе подпрыгивают зеленые зигзаги, полка забита упаковками с препаратами, а в окно заглядывают квадратные соты противоположного крыла. Понимаю, что гипермнезия никуда не делась, когда в уме начинают всплывать десятиэтажные названия с упаковок, в которые я даже не вчитывался. Но как насчет того, реальность ли вокруг?

      – Не лучшая новость, когда выходишь из комы, но считаю, ты должен знать, – у дверей появляется Генри с газетой в руках. Весь его вид говорит о том, что он мой лечащий врач, хоть это и не так, – твою Ворону поймали на границе с ложным выводом.

      Откуда он знает прозвище мошенницы, о которой я никому не рассказывал? Такое возможно только во сне, так что вывод напрашивается сам. Но стоит мне развернуть черно-серый сверток, как моя уверенность рассеивается – «Грэйс Кроу и Белокурая Смерть, или как одним камнем убить двух птиц». Кроу это ее фамилия. Создается впечатление, что заглавие придумывал сам Генри, в перерывах между эфиром и мескалином.

      – «Череп» или «Закат»? – Спрашиваю, лихорадочно листая газету в поисках фотографии.

      – Ты о чем? – Он смотрит на меня, как будто я тронулся умом. Или вернее, как будто узнал об этом.

      – С какой картиной ее поймали?

      – «Смерть Дакоты». Кажется, так называется. – Говорит, и я замираю на последней странице, видя то, что в глубине души рассчитывал увидеть: меж колонок мелкого шрифта красуется черно-серый «кабинет доктора Фрейда», посреди которого стоит скелет с пышными белокурыми волосами. В памяти всплывает оригинал в полном буйстве красок, куда мне не так давно посчастливилось погрузиться с головой.

      – Черт бы меня побрал. – Бросаю газету на столик, осознавая горькую истину насчет своей карьеры – лицензии я лишился. Но гораздо больше донимает то, насколько далеко зашла моя шизофрения. – Давно я в коме?

      – Почти месяц. – Отвечает и смотрит на часы, будто засекал секундомер с того самого момента, как я провалился в небытие. Замечаю, как на сером циферблате блеснули «парижские гвозди», но не верю больше ни в какие зацепки – только контекст может дать ответ, сплю ли я. И в данный момент контекст так себе, что говорит в пользу реальности.

      – Я говорил, что у меня проблемы с психикой? – По реакции Генри понимаю, что мой вопрос сбил его с толку, и ответ становится очевиден.

      – Да. – Он заглядывает в коридор, словно хочет убедиться, что нас никто не слышит. –Кстати, ты ходил к психотерапевту, про которого я тебе говорил?

      – Дакота Браун?

      На лицо Генри наползает удивление.

      – О, похоже, все действительно плохо. – Он садится на стул и наливает стакан воды, чтобы запить таблетку