– Ну, например, с длинноволосым рокером, – Маша сделала задорное лицо.
Анна рассмеялась слишком громким смехом.
– Совершенно точно, ни с каким рокером ты не встречалась. А что такое? Вспомнила что-то?
– Как бы я могла вспомнить то, чего не было, – пожала плечами Маша, мысленно отметив, что Анна либо чего-то не знает, либо недоговаривает.
Анна разбила яйцо в миску, начала взбивать заготовку для омлета.
– Время уже обеденное, но я ничего другого готовить не умею, – сообщила она. Это звучало не как оправдание, а как вызов. Маша вдруг вспомнила, что она, как раз, готовить умела и неплохо. Василию особенно нравились её блинчики…
Маша замерла, радуясь, что Анна стоит к ней спиной. Совершенно обыденная мысль, мимоходом забравшаяся в голову, поразила её. Удивительное было даже не в содержании, а в том, насколько естественной она была.
Василию нравились её блинчики. На завтрак – особенно после ночных дежурств в больнице, когда он приходил, уставший и голодный, чтобы поцеловать Машу, перекусить и снова уйти, в университет…
– Ау, болезная, – прервала Анна поток её мыслей, – ты живая? У тебя лицо перекосило.
– Я, да, сейчас, – Маша спешно поднялась из-за стола, – в туалет схожу.
Заглянув в ванную комнату – для прикрытия, – Маша побежала в спальню и, закрыв дверь, полезла за своими листочками. Руки так сильно тряслись, что писать было тяжело.
Она буквально видела, как Василий сидит за столом, поглощает один за одним её тоненькие, ажурные блинчики и смешит её какими-то больничными байками. Уставший, но довольный – работой, учёбой, жизнью, Машей…
Сердце сжалось в какой-то сладкой тоске. «Мы, кажется, жили вместе. Мы не просто встречались». Что же случилось потом?
В коридоре раздались шаги, и Маша поспешила спрятать листочки под матрас.
– Ты что тут спряталась? – спросила Анна, бесцеремонно распахивая дверь в спальню, – Кушать подано, извольте пройти к столу!
Омлет вышел съедобным, но аппетита не было совершенно. Маша складывала его по кусочкам в рот только потому, что ничего не ела со вчерашнего вечера. Анна искоса за ней наблюдала.
– Что с тобой? Чего ты такая бледная?
– Я? Ничего…
– И Даниил сам не свой, – Анна свела на переносице свои идеальные брови, – ты его чем-то обидела?
– Я? – Маша чуть не подавилась омлетом, – Чем я могу его обидеть?
– А то ты белая и пушистая, – проворчала Анна.
– Ну, если его только задевает то, что я никак не могу вспомнить, что к нему чувствую… – пожала плечами Маша. Анна внимательно на неё посмотрела.
– Не можешь вспомнить?
– Я очень стараюсь, – призналась Маша, – но мне всё время что-то мешает… Эта история с университетом, работой, то, что он поменял мою одежду на свой вкус… Мне, кажется, теперь не нравится такое отношение.
Анна неожиданно изменилась в лице.
– Знаешь что, – она резко поднялась и начала собирать тарелки в стопку, – да за такое отношение