И пока Саблин, улыбаясь, направлялся к Лёве, чтобы обеспечить себе победу, я сжимал кулаки, цедя сквозь зубы:
– Только попробуй сдаться, засранец. Вставай. Давай же. Ну.
Исидора ухватила меня за запястье и прошептала, не сводя с Лёвы глаз:
– Почему он не поднимается, Кирилл? Почему он просто сидит?
– Это ненадолго, – ответил я твёрдо, хотя и сам сомневался, что Лёва встанет.
Друзья Саблина – Андрей Котов, Егор-Глыба и Эд Коховский – начали дружно орать другую кричалку:
– Сабля сде-лай Зве-ря! Сабля сде-лай Зверя!
И тут Исидора подняла мою руку вместе со своей и тоже начала кричать:
– Лёва Зверь! Мы с тобой! Лёва Зверь! Р-р-р-р-р-р-р-р-р-р!
Она выдала такое громкое «Р-р-р-р», что у меня чуть ухо не заложило.
– Ну давай, Кирилл… – Исидора перевела дыхание. – Рычи вместе со мной! Дава-а-а-й!!
Мы переглянулись.
И зарычали уже вместе, вскинув руки:
– Р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р!
Кто-то из студентов подхватил:
– Р-р-р-р-р-р-р-р-р-р!
Потом ещё и ещё.
И вот уже человек десять выдали длинное и ядрёное «Р-р-р-р!». Раскатистый хоровой рык пронёсся над площадкой.
Коровин схватился за голову, смотря на студентов, рычащих со всех сторон, как придурки.
– Что за спектакль они тут устроили?! – возмутился он и ринулся на середину площадки, как раз наперерез Саблину. – Поединок окончен! Хватит!..
Но тут за его спиной раздалось ещё одно громкое рычанье, только очень картавое:
– Х-х-л-л-л-л-л-л-л-л-л-л!!!
И уже через секунду вскочивший на ноги Лёва обогнул Коровина и бросился на Саблина.
Тот опешил, но потом усмехнулся.
Однако самому Лёве было уже плевать, упал он или нет, будут смеяться над ним или нет – он решил победить. Не для толпы, не для учителя, не для меня. Только для себя самого. Вот теперь вся Академия могла стоять на ушах и орать всё, что угодно.
Злой, но не теряющий самообладания, он атаковал так, что противник начал отступать.
А Лёва продолжал упорствовать и чётко-чётко повторять те самые удары и шаги, которые мы с ним разучивали до седьмого пота, до зубовного скрежета все эти четыре грёбанных недели.
Он делал, а я шёпотом вторил всем его движениям:
– Прямой удар – шаг вперёд. Поворот корпуса – обратный удар. И снова прямой. Обратный. Прямой. Поворот. Шаг вперёд. Удар. Ещё шаг. Удар-удар-удар. Вперёд. Ещё вперёд.
Это был уже не танец.
Это были наступление и разгром.
Лёва рубил изо всех сил, стиснув зубы и сощурив глаза. От его детского румянца не осталось и следа. Лицо покрывал пот, а над переносицей появилась глубокая морщина. Он будто повзрослел сразу лет на пять, сбросив с себя всю свою инфантильность.
А ещё он создавал броню именно так, как учила его Исидора – частично, чтобы не тратить время и силы на защиту. Молнии так и сверкали,