Удрученная, Эвелин потерянно смотрела на него. Конечно же он хотел получить плату авансом – но что, если он отправится во Францию и не сможет забрать золото? Или пострадает во время путешествия? Слишком многое могло пойти не так, не заладиться и воспрепятствовать успешному исходу операции.
Но Эвелин не могла заплатить ему вперед. Так что же теперь оставалось делать? Как бы то ни было, она не сомневалась лишь в одном: отступать нельзя.
– Разве вы не можете сделать исключение? – наконец медленно спросила Эвелин. – Для меня и моей дочери? Как видите, мы переживаем ужасные времена. Я в отчаянии, потому что я мать! Если все пройдет благополучно, вы будете щедро вознаграждены, только не авансом, и я клянусь, что так и будет!
Грейстоун медленно повернулся и посмотрел на нее, его серые глаза потемнели.
– Я не готов рисковать жизнью ради вас, графиня.
Мысли лихорадочно заметались в ее голове, ведь он отказывал ей – отказывал Эме!
– Но я могу пообещать, что вы получите справедливое вознаграждение – даю вам слово! Несомненно, у вас есть сердце, чтобы сделать сейчас исключение, не ради меня, а ради моей дочери!
Грейстоун поднял бокал и осушил его.
– Даже не пытайтесь использовать свою дочь, чтобы уговаривать меня, – предупредил он.
Эвелин и не собиралась делать ничего подобного, но он уже направлялся к двери – этого нельзя было допустить! Совсем отчаявшись, Эвелин в порыве безрассудства бросилась к двери перед Грейстоуном, чтобы преградить ему путь.
– Пожалуйста, не отвергайте мое предложение! Ну как же мне убедить вас хотя бы обдумать его?
Теперь он смотрел на нее в упор.
– Я уже его обдумал.
Эвелин задрожала, ошеломленная, как никогда прежде. Повисла убийственная тишина. Сама атмосфера наполнилась напряжением – и неумолимый, безжалостный взгляд Грейстоуна не дрогнул ни на мгновение.
Неужели она не могла убедить его помочь ей? Мужчины всегда оказывали Эвелин знаки внимания, бросались к ней со всех ног, чтобы помочь перейти улицу, открыть для нее двери, усадить ее в карету. Эвелин никогда прежде не придавала значения силе своей красоты, но она не была глупой – Анри влюбился в нее благодаря ее красоте. Лишь после того, как Анри познакомился с ней ближе, он полюбил Эвелин и за ее характер, темперамент.
Грейстоун не узнал ее, но она не сомневалась в том, что заинтересовала его. Когда он смотрел на нее вот так, в упор, это был взгляд, понятный любой женщине.
Сердце Эвелин екнуло. Анри сейчас наверняка в гробу перевернулся! Броситься в объятия этого контрабандиста было последним спасительным средством.
– Мистер Грейстоун, я в отчаянии, – тихо повторила она. – Я умоляю вас передумать. На карту поставлено будущее моей дочери.
– Отправляясь