– Наверняка, – ответила она. – Но если захотите поговорить о… не знаю, арабских жеребцах? Тут вы обойдете меня.
Саид засмеялся:
– Думаете, я эксперт по жеребцам?
– Это предположение. Стереотипное, надо признать.
Он пожал плечами:
– Я не увлекаюсь лошадьми. Предпочитаю военный транспорт. Оружие. Артиллерию. Способы устроить засаду в дюнах. И тому подобное.
Саид аль-Кадар излучал темную угрозу. Хлоя рано научилась распознавать опасность – от этого зависело ее выживание.
– К сожалению, об этом я вряд ли смогу поддерживать разговор.
– Тогда предпочтете молчание? – Саид выгнул бровь.
– Не откажусь. Последние сутки были насыщенными.
– Прямо сейчас в Аттаре собирается пресса, сражается за место перед дворцом.
– Они знают, о чем вы собираетесь делать заявление?
Саид покачал головой:
– Нет. Я сделаю его только после того, как получу результаты теста ДНК. Предосторожность, сами понимаете. Тесты делаются для того, чтобы предотвратить слухи о том, что мы привозим ребенка со стороны, не крови аль-Кадар.
– Как сложно быть особой королевской крови.
– У каждого есть своя роль, и пока они ее играют, все идет своим путем. – В его словах была нотка тоски и смирения, которая пробудила любопытство Хлои.
Моторы самолета взревели, и Хлоя покрепче обняла Адена.
– Вы нервничаете, – заметил Саид.
Хлоя прекрасно понимала, что он имеет в виду.
– У меня нет опыта обращения с детьми.
– И вы не ждали всю жизнь, когда же наконец заведете своего.
– Мне двадцать три. Я не чувствую себя готовой к этому. Но… даже в будущем у меня нет планов на брак и материнство. – Наоборот, она всегда намеревалась избегать и того и другого как чумы. И всю жизнь именно так и делала.
– Однако вы его защищаете. Как тигрица свое потомство. – Звучало как случайное наблюдение, без убежденности, без эмоций.
– Мы рождаемся с инстинктом выживания, – сказала Хлоя, глядя на головку Адена, на его пушистые волосики. – С внутренней потребностью увеличивать популяцию и обеспечивать ее выживание.
– И все?
Хлоя покачала головой:
– Нет.
– Хорошо. Хорошо, что у него есть любящая тетя.
Да. Для нее было совершенно естественно – любить его. Ощущать его как часть себя. В конце концов, так и есть: Аден ее племянник. Единственный член семьи, оставшийся в живых. Единственный из семьи, кого она признавала. С родителями она больше не разговаривала и не хотела вспоминать их уродливые отношения. Она сбежала и не собиралась возвращаться.
– Я его действительно люблю.
– Это