– А как связан с Грингрином Белион?
– Они едины.
– Как так вышло?
– Эти двое заключили союз на собственных основаниях.
– И?..
– Это все, что я знаю.
– Как думаете, он сочтет нужным отправиться со мной на прогулку?
– Этого я не знаю.
А потом он предложил:
– Давай насладимся видом прибывающих вод, – и я повернулся и наслаждался видом до тех пор, пока Марлинг не заговорил снова, быть может, полчаса спустя.
– На этом все, – сказал он.
– И больше ничего?
– Нет.
Небо темнело, и наконец паруса скрылись из виду. Но оставался шум моря, его запах, его черная, перекатывающаяся, усеянная звездами громада вдалеке. Я знал, что скоро прокричит невидимая птица, и она не подвела. Я провел долгое время в том уголке своего сознания, что имел прямое отношение к нынешней ситуации, перебирая вещи, которые оставил там давным-давно и позабыл, а также вещи, которых никогда до конца не понимал. Мое Большое Древо рухнуло, Долина теней истаяла, а Остров мертвых был не более чем камнем, оброненным в центр Залива и утонувшим, не оставив даже кругов на воде. Я был одинок, я был совершенно одинок. Я знал, какие слова услышу следующими; а потом, некоторое время спустя, я их услышал.
– Прогуляйся со мной этой ночью, – сказал он.
– Дра…
Молчание.
Тогда я спросил:
– Неужели это обязательно должно произойти этой ночью?
Молчание.
– Где же будет обитать Лоримель Многорукий?
– В счастливом небытии, из которого однажды вернется, как бывает всегда.
– А как же ваши долги и ваши враги?
– Всем уплачено сполна.
– Вы писали о следующем годе, о пятом сезоне.
– Теперь все изменилось.
– Понимаю.
– Мы проведем эту ночь в беседе, земной сын мой, чтобы до рассвета я смог раскрыть тебе свои последние тайны. Присядь, – и я сел у его ног, как садился в далекие, видимые теперь лишь сквозь дым памяти годы, когда был гораздо, гораздо моложе. Марлинг заговорил, и я закрыл глаза, вслушиваясь.
Он знал, что делает, знал, чего хочет. Но это не мешало мне ощущать страх, а вместе с ним и печаль. Марлинг избрал меня своим проводником, последним живым существом, которое ему предстояло увидеть. Это была высочайшая честь, которую он мог оказать, и я был ее недостоин. Я не использовал его дар так, как мог бы его использовать. Я испортил многое из того, чего не должен был портить. И я знал, что он тоже это знает. Но это не имело значения. Он выбрал меня. И это сделало его тем единственным во всей галактике, кто напоминал мне моего отца, который был мертв уже тысячу с лишним лет. Он простил мне мои прегрешения.
Страх и печаль…
Почему сейчас? Почему он избрал эту ночь?
Потому что другой могло и не быть.
С точки зрения Марлинга, я затевал рискованную авантюру, которой, скорее