(Замолкает и принюхивается).
Это я пернул? Или я? Неважно. Знаешь, По, ты напрасно тратишь время, вычитывая эти журнальные помои. Такой человек, как ты, нужен театру.
ПО. По моему разумению, театр прекрасно обходится без меня.
БУТ. Послушай меня. Я, Джуниус Брутус Бут, величайший актер этого и любого другого времени, заявляю, что Эдгар По должен полностью посвятить себя написанию пьес, чтобы спасти Западную цивилизацию от дурно пахнущего ведра гнили, которое ныне выдается за американскую драму.
ПО. Мои родители были актерами. Театр убил их обоих.
БУТ. Разумеется, убил. Театр убивает всех. Тем не менее, это у тебя в крови. Профессия Шекспира. Самая благородная из всех.
ПО. Я нахожу театр крайне расстраивающим и абсолютно бесполезным.
БУТ. Да. В этом вся его прелесть.
(Пьет из бутылки ПО).
ПО. Кружить по сцене, как идиот, в гротескной, плохо сшитой одежде, произносить помпезные глупости, написанные за деньги пьяными мертвецами перед толпой хихикающих невежд… Как вы можете это выносить? Вы – интеллигентный человек, когда трезвый. Разумеется, трезвым вы не бываете. Почему вы подвергаете себя такому унижению?
ФОРРЕСТ (пошатываясь, выходит в круг свете и падает лицом вниз, великий актер ЭДВИН ФОРРЕСТ, главный соперник БУТА и основной собутыльник). Я говорю то же самое. Бросай это, Бут, уходи в таксидермию.
БУТ. И это говорит Эдвин Форрест, самый вонючий из всех этих визжащих обитателей декораций в этом жалком шоу уродов, которое именуется американских театром.
ФОРРЕСТ. Увы, сэр, я уступил этот титул вам, давным-давно.
БУТ. Чушь собачья! По, ты видел, как этот бесстыжий самозванец рыщет по сцене. Разве от его мерзкого визжания и кошачьих криков по твоей коже не ползли мурашки отвращения? Не говоря уже о допотопной манере игры.
ФОРРЕСТ. И это говорит человек, который ни разу в жизни не выходил на сцену трезвым.
БУТ. А вот это, сэр, наглая ложь. Однажды я вышел на сцену трезвым, если не ошибаюсь, в тысяча восемьсот тридцать седьмом году. Я знаю, это случилось во вторник, где-то в Огайо или в другом чертовом дурдоме для тупорылых охотников на белок. Одна актриса, решив, что я отверг ее любовные притязания, в приступе праведного гнева или в силу своего поганого характера вылила остатки моей огненной воды в сортир, и мне пришлось выходить на сцену, вооруженным только моим остроумием, ситуация, которая с тобой не возникнет никогда, потому что ума у тебя не больше, чем у вареной брюквы.
ПО. Мне часто снится театр, я заблудился в лабиринте трагикомичного готического фарса. В моем сне театр горит. Это последний день поэта, кричу я, стоя босиком на столе и прижимаю к себе кальян, окруженный языками пламени, тогда как на самом деле я обречен писать дешевую прозу под известным всем псевдонимом Мармадьюк Хаммерхед. Я выгляжу, как Мармадьюк Хаммерхед?
БУТ. Думаю, однажды я сыграл это в Вунсокете. Паршивый второй акт.
ФОРРЕСТ. Все вторые акты паршивые. Я всегда пропускаю второй акт.
ПО. И спектакль не теряет смысл?
ФОРРЕСТ. Будь в театре смысл, кто бы туда ходил?
БУТ.