– отмечал, что она ему нравится. Но это были мимолетные мысли, не подталкивающие к каким-либо конкретным действиям. Да по правде говоря, с такой напряженной работой особо и некогда было совершать эти действия. Хотя, конечно, если бы это были не просто мысли, а еще и чувства, пусть даже не вполне определившиеся… «Ага! – поймал он себя. – Похоже, что-то и начало определяться. Признайся, сегодня тебе было приятно разговаривать с Ланой, ты любовался ее улыбкой, а когда она ушла, даже расстроился. Ведь было же? Было! Так, может?..» Но что именно «может», он еще не знал. И решил пока об этом не думать, хотя прекрасно понимал, что заставить себя о чем-то не думать – невозможно; как правило, получается наоборот. Лучший и, пожалуй, единственный способ – это переключиться на другие мысли.

      Но «другие мысли» далеко от Горюновой не ушли. Андрей вспомнил, что та говорила о медкомиссии и флюорографии, и подумал вдруг, что, возможно, и впрямь она чувствует чье-то незримое присутствие не из-за переутомления, а потому что… Ну да, он же сам пришел к выводу, что враг действует именно из клиники, посредством псевдомедицинских процедур. Значит, Лану он тоже обработал. И то, что она не умеет читать чужие мысли и мозг ее не стал работать быстрее, еще ни о чем не говорит. Главное для шпионов любых мастей не «модернизация» соперника, а получение от него информации. С ним самим у них вышло, скорее всего, случайно. Может, сотрясение мозга внесло свою незапланированную лепту или те самые остаточные ломовские эффекты – вот «программа» обработки и выполнила свою функцию в нечаянно расширенном режиме. Лана же была абсолютно здоровой и никогда ни с чьим разумом свой не объединяла, потому с ней все и вышло как надо: доступ к мозгу получили – и порядок. В смысле, порядок для тех, кто это сделал, но уж совсем не порядок, а беда и даже катастрофа как для сотрудников научного городка, по крайней мере для двоих – Андрея Кожухова и Ланы Горюновой, – так и для организации в целом. И для главной цели их проекта, для ИРы, это тоже может обернуться бедой; кто знает, что намерен делать, получив информацию, враг?

      Нет, нужно было непременно что-то предпринимать, Андрей в этом больше не сомневался. И начинать придется все-таки с Мончегорска, с бывшего одноклассника Сашки Хопчина. Получив доказательства его причастности, пусть и опосредованной, к промышленному шпионажу, он, Кожухов, уже сможет идти к руководству – его подозрения не будут выглядеть параноидальным бредом.

      Другое дело, что Копчик, хоть и кажется простоватым и недалеким, вряд ли просто так признается во всем. Ему наверняка и хорошо заплатили, и пригрозили серьезными карами за разглашение информации. А возможно, его даже охраняют, на всякий случай следят за его действиями. Или наоборот – вдруг Сашка и в самом деле только автомеханик и владелец мастерской? Тогда наезжать на него с обвинениями будет не просто глупо, но и противозаконно. Так что горячку пороть в любом случае не стоило и следовало за Хопчиным сначала только проследить. А когда станет ясно, что он действительно с кем-то