Море в глубине вселенной. Никита Кузнецов

углу бара видно одну закрытую дверь, за которой дамы танцуют стриптиз для богатых женатых мужланов. Меня оттуда не выгоняли, так как знают моего отца. Если бы он узнал, что я туда хожу, вздернул бы меня в моем же гараже с картинами, но мне это безразлично. Мне нравилось приходить туда и ломать их взгляды своим внешним видом, своей молодостью. Старикашки явно завидуют. В свое время они не могли попасть в подобные места, им пришлось трудиться ради этого, и теперь, когда их члены давно отсохли, они наконец-то могут позволить себе такое место, а мне – мне просто повезло. Хотя нет в этом какой-то ценности, просто там тихо, и они всегда ошеломленно смотрят на меня, а мне нравится внимание, даже если со мной не говорят, хотя если бы они говорили о моем отце, я бы не ходил туда.

      Я подошел к барной стойке – ассортимент у них был хоть куда, – заказал бутылку абсента и попросил стакан. В то время как они пили вино, болтали со своими коллегами о женах, о «жалком рабочем классе», я был маленьким сгустком жизни здесь. Когда в бутылке оставалось всего на два стакана, я встал. Вокруг все мутнело, я поднялся на сцену к фортепиано и начал играть Людвига ван Бетховена, его «Лунную сонату». Все вокруг обомлели и повернулись ко мне. Играя Бетховена, я думал о мире, о ветре, о солнце, небе и, конечно, о морях и океанах.

      В последнее время я мечтаю о море все чаще, наверное, поэтому был такой странный сон. Я никогда не видел море, мой отец никогда меня туда не возил. Все мое детство в комнате родителей висела картина: гигантские заостренные скалы, которые разрушаются и осыпаются от мощного удара морской волны. Потом родители развелись, и папа ее забрал, теперь она висит у него в комнате. Я всегда смотрел на нее и мечтал, что окажусь там. Все дети во дворе – они были раз в пять беднее нас – ездили на море раз в год и рассказывали о его красоте. Сколько бы я ни просил, папа так нас туда и не отвез. Отец сам не был на море, отдыха у него не бывает, только работа – еще одна причина, почему они с мамой развелись. Он не любил ее и меня не любил. Просто он считал, это надо сделать: жениться, родить ребенка и бла-бла. Но его любовь распространяется только на работу.

      Играя Бетховена, я злился и со злобой бил по клавишам, стараясь не испортить великое произведение великого человека. Папа отдал меня в музыкалку в девять лет, я перестал ходить туда за год до шестнадцатилетия, он очень злился, что я бросил, хотел, чтобы я продолжал играть, продолжил его бизнес с ресторанами, но я решил стать художником, за что он меня избил. Но оплатил мой институт, и это забавно.

      Я ненавидел его с детства. В далеком 2012 году, когда родители разводились, папа просил нас с сестрой поговорить с матерью, чтобы мы все уладили, я согласился помочь, а сам ничего не сделал и сестру попросил о том же. Они развелись, потому что отец, находясь в Гринвере, снимал проституток. Его друзья случайно проболтались маме, и она не выдержала, – оно и к лучшему.

      Я остановился на половине, захлопнул фортепиано, забрал бутылку абсента