Участники «Мотобеспредела» присутствовали в баре в неполном составе. Не хватало их негласного лидера – Мирона.
Максимилиана непроизвольно поглядывала на дверь, в ожидании его появления. Они не виделись год. Может меньше. Может больше. Не суть.
Он был слишком близко, но это в прошлом. Единственное, чего ей сейчас хотелось, так это посмотреть в его глаза, разглядеть то безразличие, что не замечала раньше и… врезать. Да посильнее.
Из мыслей вернул виброзвонок телефона.
На экране замелькал любимый рисованный портрет Тимура. Любимая улыбка. Любимые глаза цвета океана.
Максимилиана невольно улыбнулась.
– Мне улыбаешься, мышка моя? – знакомый голос горячим шепотом коснулся ее затылка. От неожиданности Максим выронила телефон. – Так рада видеть меня?
– Конечно, рада, – процедила Максимилиана сквозь зубы. – Ты же должен мне денег, Воланд (прим.автора: отсылка к имени Воландеморт – человек, чье имя нельзя называть)! – она резко отстранилась от него, избегая неприятной близости его тела, и повернулась к собеседнику. – Ты должен мне за Хонду. За меня. За незаслуженно полученный кубок.
В полумраке с мелькающими вспышками она с трудом могла разглядеть его лицо.
Впалые щеки. Черные глаза, обрамленные черными густыми ресницами, которым бы позавидовала любая красотка с наклеенными «пучками формата 5D». Оскал, далеко напоминающий улыбку.
Кожаная куртка, надетая на голое тело. Значит, до сих пор уверен в своей неотразимости.
– Хочешь реванш, детка? – ядовито ухмыльнулся Мирон.
– Не вожусь с убл#дками, Воланд! Но я найду способ, как достать тебя…
– Мирон. Меня зовут Мирон, мышка. Ты часто кричала это имя…
– Тебе это приснилось, Воланд! – Максимилиана больно сжала кулаки, едва ли сдерживая раздражение, но вибрация телефона, лежащего на бетонном полу, отвлекла ее от сиюсекундного «нападения».
– Повторим сон наяву, детка? Или у тебя уже есть замена Мирону? – спросил Мирон, с интересом разглядывая портрет на экране ее телефона.
– Ты хорош только в шлеме. Когда молчишь. – они стояли лицом к лицу. Максимилиана чувствовала, что его дыхание непозволительно близко.
– Могу и в шлеме, мышка… – совсем близко выдохнул он.
– Будет тебе реванш, Воланд! – бросила Максимилиана, и спешно подняв гаджет, зашагала прочь от Мирона, оставив его наедине с собой.
Глава 46. Незабытое предательство
Предательство. То, что обычно не прощают. Оно больно бьет: сильнее кулака и кувалды. Оно бьет неожиданно: подлостью и фальшью. Оно пятнает доверие хуже, чем мокрая грязная тряпка – новый паркет. Предательство – то, что не забывают. То, что воспитывает в нас характер и заставляет черстветь