Я наклонилась вперед, уперлась ладонями о стол. Холодные золотые монеты липли к вспотевшей коже.
У меня вырвалось одно лишь слово:
– Пожалуйста.
Эсмарис одарил меня долгим взглядом, так что я едва решалась дышать.
Пожалуйста, ради меня. Если ты хоть самую малость заботишься обо мне. Пожалуйста…
И тут я почувствовала, как захлопнулась дверь: зарождавшаяся в мыслях Эсмариса слабая борьба чувств оказалась погребена за ледяной стеной.
– Руки прочь с моего стола. На колени.
«Мне не нужны твои деньги».
Боги, что мне делать?
– На колени.
Я рухнула на пол, ободрав колени о полированное дерево.
«Мне не нужны твои деньги».
Голос Эсмариса и крушение моих надежд громом отдавались в ушах, так что больше я ничего не слышала.
Я не слышала стук сапог Эсмариса по полу, когда он отошел куда-то, а потом вернулся и встал у меня за спиной.
«Мне не нужны твои деньги».
Я не слышала, как в воздухе раздался смертоносный свист плети.
Но даже сквозь туман в голове я сразу же ощутила, как боль обожгла спину, разрывая ее напополам. Из горла вырвался вздох, смешанный с рыданием.
Свист.
Два.
Свист.
Три.
Наказание все продолжалось.
Свист. Свист. Свист.
Пять. Десять. Двенадцать. Шестнадцать.
«Мне не нужны твои деньги».
Что же мне делать?
Я не позволяла себе кричать, плакать, но мне пришлось до крови прикусить губу. Точно так же, как и в ту ночь, много лет назад, – в ту ночь, когда я потеряла свою семью, свою мать, потому что она верила, что я смогу чего-то добиться. Стать кем-то.
Свист.
Двадцать.
Но она ошиблась. Эсмарис намерен меня убить.
Эта мысль все увереннее пробивалась сквозь туман угасающего сознания.
Он собирался убить меня, потому что в своих расчетах я допустила непростительную ошибку. Я наивно полагала, что его извращенная, сбивающая с толку привязанность поможет мне покончить с рабством. Но вместо этого его чувства сотрут меня в порошок: Эсмарис умел только обладать или разрушать, и если у него не получалось одно, он делал второе.
Я гадала, слышит ли нас через прочную дверь Серел. Попытается ли он помочь мне. Я надеялась, что он не станет рисковать. Потому что Эсмарис накажет и его.
Свист.
Двадцать пять.
Эсмарис хочет меня убить.
Вот сволочь.
Внутри разлился огонь. Когда Эсмарис снова занес руку над головой, я услышала свист плети и перевернулась на спину, игнорируя вспыхнувшую от соприкосновения с полом боль.
– Если ты собираешься убить меня, – выплюнула я, – тебе придется это сделать, глядя мне в глаза.
Эсмарис