Женщина удалилась, прикрыв за собой дверь палаты и забрав остатки моего самоконтроля. Как только ее шаги в коридоре стихли, я повернул пузырек рецептурной стороной к себе, читая уже знакомое название. Там же доктор Бреннан оставила подсказку с частотой приема и всей необходимой информацией. Открутив крышку, я высыпал горсть круглых белых таблеток в ладонь, подавляя в себе желание запустить их через всю комнату.
Колено беспокоило не переставая, из-за чего голова уже тоже начинала раскалываться; мне нужны были покой и сон, без изматывающей чудовищной боли, без чувства одиночества и вины.
Всего одна ночь.
Взяв свою фишку с прикроватной тумбы, я подкинул ее вверх, ловя в ладони, – она приземлилась той стороной, на которую я втайне от самого себя рассчитывал. Закинув таблетку в рот, проглотил ее, запивая большим количеством воды, а остальные вернул обратно в пузырек, который поставил на тумбочку у кровати.
Завтра я верну его медсестре.
Сон пришел не сразу, поэтому, откинувшись на подушки в полусидячем положении, я мог почувствовать, как пульсация в ноге постепенно ослабевала, а напряжение покидало тело, сменяясь волной облегчения. Если бы у меня остались силы – вскинул бы вверх кулак, празднуя победу. Но все, что смог сделать перед тем, как темнота завладела сознанием, – это повернуть голову в сторону окна, за которым неторопливо кружили крупные хлопья снега. Такие легкие и сверкающие, что я позавидовал их чистоте и беспечности; они словно сотни маленьких ангелов, которые слетелись сюда, чтобы напомнить мне о чем-то давно забытом. Жаль, что я не верил в их существование.
Глава 3
Оливия
Испытай меня, Боже, и узнай сердце мое; испытай меня и узнай помышления мои; и зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь вечный.
Шершавый горячий язык пробежал по пальцам, оставив мокрый след; я хихикнула от щекочущего чувства, всколыхнувшего нервные окончания, и потрепала негодника за ухом. Рыжий пес радостно завилял хвостом, отзываясь на ласки, и прыгнул вперед, из-за чего я плюхнулась с корточек на пятую точку прямо посреди оживленной бостонской улицы.
– Полегче, малыш! – рассмеялась, не успев подняться, чем заработала новый прилив собачьей нежности в виде обслюнявленных лица и шеи. – Ну хватит, хватит! – скомандовала, отодвигая дворнягу подальше, чтобы наконец встать, пока кто-нибудь из прохожих не заглянул под мое задравшееся пальто.
Я уже без того была в полушаге от эпицентра нервной бури, чтобы привлекать к себе дополнительное нежелательное внимание, которое в конечном итоге могло положить начало еще более крупным неприятностям. Поэтому, положив остатки своего ланча на край тротуара, прямо перед пронырливым носом уличного пса, я поправила длинные светлые волосы и отряхнула подол, глядя