– Ай, да ну, нафиг тебе это знать? Меньше знаешь – крепче спишь. Не забивай голову, – ответил Тоха.
– Может, на троих раскинем? – сменил тему Лёха, а потом обратился ко мне, показывая взглядом на карточный стол, – Будешь?
Я согласился, но сугубо для того, чтобы поддержать компанию и за партией-другой узнать побольше о вахте и о том, как часто мне придётся здесь стоять. Как оказалось – практически каждый день с перерывом на сон. Такими, во всяком случае, были предположения Лёхи и Тохи. Они полагали, что меня прислали сюда для того, чтобы их задействовать где-нибудь ещё, и когда я во всё вникну, их станут забирать на другие задачи. Им самим не нравилась идея потери козырного местечка и непыльной работёнки, заключавшейся в игре в карты с перерывами на дозорную службу. Потому-то они и не были рады меня видеть и встретили поначалу довольно холодно.
Мне стало неловко, но ребята, правда, успокоили меня, сказав, что всё нормально, и что я тут особо ни при чём. Они научили меня пользоваться рациями, с помощью которых поддерживалась связь с полицейским внизу. Изначально рации были найдены в комнате охраны, но, поскольку охрана ретировалась из Радуги в первые же дни, рации эти стали никому не нужны, как и униформа, и много чего ещё, что оставалось в здешних подсобках, и на использование чего не распространялось общее правило неприкосновенности и необходимости выкупать что-то прежде, чем это взять. Уже к вечеру я вник в суть всего и был готов нести службу в одиночку. Я сказал об этом ребятам, но они попросили меня не говорить полицейскому о том, что я уже сейчас готов начать сменять их на посту. Сказали, мол, когда он спросит, во всём ли ты разобрался, ответь, что ты-де ещё теряешься, что с рациями не до конца всё понятно, или что стороны света путаешь. Словом, Лёха и Тоха попросили меня наврать что-нибудь нашему большому боссу для того, чтобы они могли подольше наслаждаться своей непыльной работёнкой и отсутствием необходимости делать что-то ещё. Я сказал, что совру полицейскому: не хотелось портить отношения с ребятами и идти на конфликт. Хотя чувствовал я себя погано, когда плёл свою чепуху перед полицейским. Он вызывал у меня больше симпатии и доверия, чем Лёха с Тохой, да и чем вообще кто-либо ещё.
В конце дня Юра и Аркадий выглядели уставшими. Похоже, они тоже жалели, что пришли сюда, и что теперь не могли отсюда уйти. У Аркадия здесь была Ангелина, которая хорошо чувствовала себя тут, и которая никуда не собиралась уходить от матери. А у Юры был отец, который проникся идеей причастности к чему-то большому и важному, и который не отпустил бы Юру одного назад, в их дом. На этой почве – на почве неприязни к Радуге и к своему здесь положению – нам удалось сблизиться, несмотря на различия в характерах и на то, что в прошлой жизни мы существовали в разных мирах и особенно не общались за неимением чего-либо общего меж нами. Здесь же, помимо глобальной общей беды, нас объединяло ещё и недовольство необходимостью повзрослеть по щелчку пальцев и вмиг переродиться из инфантильных гусениц в трудолюбивых бабочек.