– Я чуть не проговорился, – шепнул он, – но вовремя сдержался. Я больше не буду ничего говорить и засну, но ты сказала, что у тебя есть приятные для меня новости. Неужели ты… неужели ты придумала, как проникнуть в тайный сад?
Мэри вгляделась в его усталое лицо и заплаканные глаза – сердце у неё смягчилось.
– Д‐да, – протянула она. – По-моему, да. Если ты сейчас заснёшь, я тебе завтра расскажу.
Рука его задрожала.
– Ах, Мэри! – выдохнул он. – Ах, Мэри! Если б я его увидел, мне кажется, я бы не умер! А может… может, ты не будешь петь мне колыбельную, а… расскажешь, как тогда, про сад? Какой он теперь, по-твоему? Я уверен, это меня усыпит.
– Хорошо, – согласилась Мэри. – Закрой глаза.
Колин смежил веки и замер, и Мэри заговорила медленно, тихо, не выпуская его руки:
– Мне кажется, туда так долго никто не заходил, что сад весь чудесно зарос. Мне кажется, розы разрослись, обвили там всё и теперь свисают отовсюду – с ветвей, со стен, – и вьются по земле, и ползут, словно серый туман. Некоторые розы засохли, но другие – а их много – выжили, и когда наступит лето, там будут ну просто гирлянды из роз! По-моему, трава в этом саду усыпана подснежниками и нарциссами, ирисами и лилиями, они так и лезут из земли. Теперь, когда весна уже началась… может быть…
Её тихий монотонный голос всё больше и больше его успокаивал; Мэри это заметила и продолжала:
– Может, они уже пробиваются сквозь траву… Может, там уже распустились целые полянки лиловых и жёлтых крокусов… Может, на кустах и деревьях уже показались листочки… может, они потихоньку развёртываются… может… всё уже не так серо… зелёная воздушная сетка заволакивает всё вокруг. Птички прилетают взглянуть на этот сад… потому что там тихо и спокойно. И может быть… может быть, – совсем тихо и с расстановкой произнесла она, – малиновка нашла себе друга… и вьёт гнездо.
Но Колин уже спал.
Глава 18
«Больше ждать нельзя!»
Конечно, на следующее утро Мэри проспала. Она никак не могла проснуться – уж очень устала за ночь. Марта принесла ей завтрак и сообщила, что Колин хоть и успокоился, но нездоров – его лихорадит, как всегда после таких приступов. Мэри слушала и не торопилась кончать свой завтрак.
– Он просит, чтобы ты, как сможешь, пришла, – говорила Марта. – Подумать только, до чего он к тебе прикипел! Вчера ты ему как следует всыпала, что правда, то правда: у нас на это никто бы не решился. Э‐э, бедный паренёк! До чего его набаловали, так это даже сказать страшно! Матушка говорит: «Хуже нет, когда ребёнку ничего не разрешают – или, наоборот, разрешают всё. Ещё неизвестно, которое из этих двух зол злее». А уж ты до чего вчера распалилась! Я только к нему вошла, как он мне и говорит: «Пожалуйста, говорит, спроси мисс Мэри, не придёт ли она ко мне?» Так и сказал: «пожалуйста», подумать только! А вы пойдёте, мисс?
– Я сперва сбегаю к Дикону, – отвечала Мэри. – Или нет, я пойду к Колину и скажу ему… – Тут глаза её засверкали. – Я знаю,