Путешествие юного домового. Валентин Стерхов

песку, распинывая со своего пути ракушки с жемчужинами и перепрыгивая с камня на коралл, с коралла на проплывающую мимо рыбину, а с неё на другой камень, пока не увидел среди водорослей переливающий тёмным перламутром шар размером с вишню. Он подплыл к нему и, нагнувшись, сделал попытку оторвать его от дна, но шар не поддался тщетным усилиям, словно прилип ко дну или имел неимоверно тяжёлый вес. Тут Углёнок вспомнил, что в воде нечем дышать и, пытаясь выпустить из рук неподъёмную жемчужину, стал со всех сил отталкиваться ногами от дна, чтобы всплыть. Но теперь уже жемчужина не хотела отпускать домовёнка, удерживая его, словно приклеенная к ладоням. Воздух заканчивался, и Углёнок открыл глаза. Оглядевшись вокруг шальным взглядом и поняв, что это был всего лишь сон, он вытер со лба холодный липкий пот, уселся на кровати. Пытаясь отдышаться, приходил в себя, словно от забега по стенкам комнаты, когда нужно в бешеном темпе перебирать ногами, чтобы не свалиться на пол.

      – С утречком добрым! Как спалось? – высунул свой конопатый нос между бордовых занавесок улыбающийся Жмых.

      – Нормально спалось, – буркнул в ответ домовёнок, чувствуя какой-то подвох в вопросе про сон. Наверное, он вёл себя беспокойно и что-то кричал во сне, в чём нет ничего удивительного, учитывая то, что ему приснилось.

      – Маманя за тобой послала. Сказала, что пора соню будить, не то на поезд опоздает. А он ещё чаю с плюшками не отведал. Так что, будь добр, умывайся и приходи за стол. Кровать можешь не заправлять, Перинка её сама застелет, она по этому делу знатная мастерица! – и, хитро улыбнувшись на этих словах, довольная рожица Жмыха скрылась из вида.

      "Ну как так "можешь не заправлять!" – мысленно продолжил беседу с вокзальником домовёнок. – Они же не люди какие, чтобы их к порядку приучать, а настоящие, уважаемые вокзальные. Да и мы из потомственных домовых будем. Стало быть, порядок у нас в крови!".

      И руки сами, по старой привычке, аккуратно взбили подушку на уже натянутой простыне, накрыв всё это ровно уложенным одеяльцем.

      Затем Углёнок умылся в кружке с чистой водой, поправил на себе одежду и, взглянув на своё отражение в круглом зеркальце, неодобрительно хмыкнул. Но, намочив в воде пятерню и пригладив взъерошенные за ночь волосы, он счёл возможным показать себя гостеприимным кутникам и, бодро закинув на плечи свою котомку, шагнул за бордовые занавески в комнату, где накануне принимал его сам Кошкан с супругой.

      По центру комнаты стоял круглый стол. За ним бок о бок сидели хозяйка и хозяин, приветливо улыбаясь гостю. Справа от Кошкана восседал серьёзный субъект высокого роста, на голову выше главного вокзального и вдвое шире его в плечах. Чёлка тёмных волос свисала ему на глаза, фактически закрывая их, но и сквозь неё было заметно, как они сверкают, осматривая домового. Рядом с ним занимал место худощавый молодец со стрижкой на прямой купеческий пробор, короткой светлой бородой и хитро прищуренными глазами. Он так же внимательно смотрел на Углёнка. Следующим по кругу пристроился Жмых на давешнем