И это совершенно справедливо, тем не менее нужно всегда помнить, что открытие совета стало возможным благодаря огромным усилиям всего философского сообщества и, прежде всего, руководителей кафедры философии профессоров Мординова А.Е., Донского Д.Е., Михайлова В.Д., доцента Макарова Д.С., сотворивших дух научно-философского творчества, и благодаря чему потенциальные возможности совета трансформировались в реальную действительность.
За двадцать лет существования специализированного совета была защищена 61 диссертация. Я пишу об этих вещах, потому что иногда недооценивается роль кафедры философии как социофилософской среды, где рекомендуются научные руководители, осмысливается диссертабельность тем исследований, ход их выполнения, обсуждения работ, при необходимости корректировка и апробация выполненной работы… и финальный этап – рекомендация к защите выполненной работы. То есть вся черновая, невидимая часть работы проводится на кафедре философии. В этом контексте защита диссертации на специализированном совете выглядит своеобразным ритуалом, завершающим огромный массив исследовательской работы.
Безусловно, описанная ситуация возможна, если руководство кафедры желает максимально эффективно использовать потенциал как специализированного совета, так и кафедры. В противном случае картина меняется радикально.
В течение 20-летнего существования специализированного совета по присуждению ученых степеней философских наук с 1992 по 2012 годы я заведовал кафедрой философии с 1999 до конца 2004 года. За этот период было защищено 25 кандидатских диссертаций, в том числе 2 докторские, что составляет 41% всех защищенных на специализированном совете диссертационных исследований. Должен с чистой совестью заявить, что все диссертанты, защитившиеся в период моего заведования, максимально эффективно использовали интеллектуальный потенциал кафедры для завершения своих исследований. Для сравнения приведем количество диссертаций, защищенных с 2005 по 2010 год, их было всего 10, т.е. 16,4% от общего числа защитившихся.
Утверждать, что руководство кафедры работало малоэффективно – это значит ничего не сказать. Тому яркая иллюстрация – настоящая монография, по сути она есть диссертационное исследование на соискание ученой степени доктора философских наук, выполненная соискателем Афанасьевым Лазарем Андреевичем, кандидатом филологических наук.
Я, как научный консультант этого диссертационного исследования, являюсь свидетелем тех событий, которые развернулись 15 лет назад.
К концу 2004 года у меня заканчивался срок заведования кафедрой философии. Ректор ЯГУ вместо того, чтобы объявить конкурс, мне по телефону сообщил, что руководству университета некогда заниматься конкурсными делами, поэтому он назначит меня исполняющим обязанности заведующего кафедрой, а конкурсные дела переносятся на более поздний срок. Так на самом деле и произошло, только в марте 2005 года ректор своим же приказом освободил меня от должности, назначив исполняющим обязанности заведующего кафедрой профессора Махарова Е.М., почему-то уволившегося из института гуманитарных исследований АН РС(Я). Чтобы глубже и яснее понять значение того, что произошло в мае 2006 года, необходимо пояснение.
В период господства марксистско-ленинской идеологии страны Советов, категорически не допускалась мысль о возможности существования философии у какого-либо народа многонациональной страны. Тому яркий пример – исследование доцента Макарова Д.С., который в полном соответствии с тремя ступенями материалистического познавательного процесса: – стихийный или наивный материализм; – метафизический материализм; – диалектический материализм, написал три монографии, отражающие три ступени развития материалистической мысли в Якутии, но так и не сумел выйти к защите докторской диссертации до конца своей трудовой биографии.
Соискатель Афанасьев Лазарь Андреевич показал, во-первых, что народ саха обладает своей оригинальной философской системой и, во-вторых, поэт Кулаковский является мыслителем, сотворившим на основе народной философии свою собственную философскую систему.
Казалось бы, якутское философское сообщество должно было с огромным энтузиазмом взяться за анализ и осмысление представленной работы. Но ожидания не оправдались. На то существовали объективные и субъективные причины.
Один из столпов якутской культуры Багдарыын Сүлбэ сокрушался по поводу того, что высокопоставленный чиновник науки, профессор философии отказался от его дара – книги, написанной на родном языке, аргументируя тем, что не умеет читать на родном языке. Что тут скажешь, – наверное, как это ни парадоксально – философ не блистал не только мудростью, но и внутренней культурой. Ситуация повторилась, только на этот раз, на мировоззренческом уровне.
Однако, существовала еще более глубинная причина, непосредственно связанная с природой самого познавательного процесса. Марксизм интерпретировался советскими идеологами как объективное отражение общественного бытия. Поэтому крушение Советской государственной системы рассматривалось как крушение «правильной философии». В этом контексте становится сомнительной роль народной философии в общественном бытии. Насколько это правомерно?
Альберт