– Мы с тобой мужчины! Руки у нас грубые. Для этого нужны нежные пальцы, легкие…
Иванов постарался расслабиться, чтобы его тело стало более податливым.
Катя и Даша раздели его до пояса. Огромный, расплывшийся синяк на правой стороне груди. Ощупали грудь. Сломаны ребра, три ребра, даже четыре. Он так худ, что можно считать ребра не ощупывая. Бок опал, словно провалившийся погребок старой покинутой юрты. На левой стороне тревожно трепещет сердце.
Девушки молча переглянулись. Тогойкин и Губин в растерянности топтались на месте. Капитан Фокин боязливо зажмурился.
– Что будем делать? – спросил Иванов, поняв смятение товарищей. – Что же будем делать, друзья? Мы с вами не врачи. Как сумеем, так и сделаем… Давайте обмоем, помажем йодом и крепко забинтуем. Но марлю надо беречь…
Тогойкин встал на колени, просунул обе ладони под костлявые лопатки Иванова и приподнял его. Обмыли, смазали йодом, оторвали корочку какой-то папки, обернули ее ватой и марлей и, приложив к провалившемуся боку, крепко забинтовали.
Иванов облегченно вздохнул, обильный пот выступил у него на лбу. Он обвел всех своими светло-синими глазами и сказал:
– Спасибо, товарищи! Я чувствую огромное облегчение… – тут Вася Губин начал было расстегивать ремень у него на брюках, но Иванов остановил его: – Погоди, друг!.. Больше ничего не надо. Там все цело. Вон, погляди, – он поднял и согнул сначала одну ногу, потом вторую. – Спасибо. Будем помогать другим.
Когда девушки повернулись в сторону притихшего Фокина, им показалось, что он в забытьи. Тогойкин тихо потянул их за руки и головой показал на Попова. На кашне, которым была обмотана голова бортрадиста, уже образовалась твердая корочка с каким-то сероватым налетом.
Как всякий человек, настороженно ожидающий помощи, Попов почувствовал, что подойдут к нему, и сразу зашевелился. Он все пытался приподнять свою обмотанную голову, но обе девушки не позволили ему. Страшно вращая одним глазом из-под заскорузлой повязки, Попов заговорил. Вернее сказать, он начал произносить короткие фразы, давая одновременно и объяснения и распоряжения.
– Здесь только кожа, – Попов приложил к голове ладонь. – Кость цела. Это оставить. Вот тут… разрезать, – он согнул левую ногу и носком сапога коснулся голени правой. – Здесь посмотреть…
Осторожно потрогав голень Попова, Тогойкин выпрямился и растерянно посмотрел на девушек.
– Сломана! – глухо и твердо сказал Попов. – Разрежьте сапог!..
Катя Соловьева протянула Тогойкину маленькие ножнички, а сама попятилась назад.
С большим трудом просунув кончики пальцев в маленькие колечки ножниц, Тогойкин весьма неуклюже и с величайшим усилием принялся раскраивать голенище. Съезжая то вправо, то влево, он часто останавливался. Ножницы медленно продвигались все дальше и дальше.
Наконец сапог был снят. Острые концы переломанных костей прорвали кожу голени и торчали наружу.
Теперь настал черед действовать девушкам. Их движения становились все более ловкими,