– Между теми стрельцами приказываю розыск учинить. Кто меня немцем называл, да хотел и вас, бояр извести. Про то мне цесарь Леопольд сказывал, и сильно пенял . И указ объявите- тех стрельцов свозить в Преображенское, да пытать, узнать, кто ещё в этом воровстве замешан.
– Да почто? Не было никакого заговора, это точно. Ни подмётных грамот, ничего не нашли! – ответил князь-кесарь.
– Плохо искали… И, тебе наказ, Борис Алексеевич – набрать десять драгунских полков. А стрельцам на Москве лелать нечего.
– А Стремянные? – подал голос Лев Кириллович.
– В Азове посидят, потише сделаются. Так вернее станет.
Припоминал Пётр, то что прочитал Дмитрия Ивановича… На трон-то сел, да и слетел стрелецким пожеланием. Да еще и полетал из пушки, на манер пушечного ядра, пусть и после смерти. Такое ему было ни к чему… Да и в Москве сидеть неуютно было, неласково… Своё надо было строить, своё…
– Так вот…Стрельцов с монастырей свозить в Преображенское. Сам поспрошаю, раз вам не сказали. Ничего, не испачкаюсь. А крови я,бояре не боюсь.
И засмеялся чужим, незнакомым и злым смехом. От которого даже у бывшего не в одной битве Михаила Григорьевича Ромодановского всё внутри перевернулось. Только подумал бывалый воин:
« Вот, нашли себе на голову… Теперь и наплачемся. Хотели то как лучше, вышло хуже некуда…».
Но и он рта не раскрыл. А как раскроешь? Иноземец этот теперь Царь и Великий князь всея Руси, истинный самовластец. И казнить и миловать всех вправе .
Другие же, будто напряглись, схватились за свои посохи, ловно желали пустить их в дело. Пётр же за свою шпагу не брался, эфес был у бедра великана. Надо было вельмож пока словами взбодрить:
– Да и вот что, бояре… Моя лейб-гвардия признала, что я и есть истинный царь. Они, детки мои настоящие, стоят и меня ожидают. Как мол их отец сердешный, без них… Так что, бумага ваша, Кондиции эти, ни к чему, – и разорвал на части, и бросил на пол документ.
Тут уж бояре поняли, что хотели они изловить жирного голландского гуся, которого и съесть хорошо с квашеной капустой, да под зелено вино, а поймали, пожалуй, что льва. И он сам их сожрать может. И даже без хрустящей капустки .
ГЛАВА 4 Анна Монс
С дороги посетил Пётр Алексеевич баню, где с удовольствием полежал н полке. а Алексашка шустро охаживал его веником. Сейчас денщик потел куда больше, чем царь. И больше не от жара печи, а от волнения. А то, ежели не понравится, осерчает ведь…
– Ну всё, мин херц. Теперь и отдохнуть можно… Посидим в предбаннике.
– Попить бы чего…
– Да вот, квасу испей.
Пётр попробовал, одобрительно кивнул головой. Отпил разного. больше всего понравился смородиновый.
– Знатно… Давно уж не пивал, – протянул слова он, осушив глиняную кружку до капли, – Надо на Кукуй съездить. К Аннушке.
– Так и вправду, мин херц… Лучшее это дело после бани! – и Меньшиков понимающе улыбнулся.
– Молчи. зубы выбью!
Сказал Петр такие слова, в общем, беззлобно и