– Не сомневаюсь. Повезло, что тут у нас все на виду. Иначе никто бы не поверил, что ты не оказываешь клиенткам особые услуги.
На слове «особые» я выразительно приподняла одну бровь и снизила голос до шепота.
Он снова рассмеялся, бросил быстрый взгляд на часы и поспешил к кофеварке, у которой все еще суетилась Джой. Кстати, она была единственной, кто оставался к нему равнодушной, и поэтому казалась еще более странной.
Рабочий день пролетел как один час. Так бывает, когда любишь то, чем занимаешься, да еще имел неосторожность шарахнуться на мостовую и провести несколько дней в больнице. С непривычки чувствуя боль в запястье, я накинула куртку, поморщилась, помахала на прощание Джой, опять занятой кофеваркой, и вышла на улицу.
Город пропитала осень. Люди, спешащие по делам, нацепили теплые куртки и шапки, обмотались шарфами. Странно, что кто-то еще мог замечать промозглый холод в этом круговороте жизни, не останавливающемся ни на секунду.
Желтый, поеденный жуками лист спланировал мне под ноги. Задрав подбородок выше в небо, я смотрела на зарево, источаемое многоэтажками, и вдруг вспомнила о звездах, которые видно только за городом, где тьма каждую ночь поглощает ушедший день, оставляя надежду на возрождение света с первыми лучами солнца.
Когда я была маленькой, мы с отцом часто ходили за несколько километров от дома к озеру, чтобы посмотреть, как в него, краснея от стыда, опускается солнце. Иногда я забиралась в черную нагретую за день воду, подсвеченную алым заревом, и не могла оторвать взгляд от горизонта.
– Папочка, а солнце точно вернется завтра? – какой глупый вопрос, но такой трепетный для маленькой девочки, которая боится темноты, но еще не осознает это.
– Конечно, Рея. Бог есть солнце. Он освещает жизнь всем верующим, – улыбался с берега отец.
Мне не нравилось, когда он все объяснял с точки зрения своей религии, но верила всему, пока нам в школе не начали вбивать в головы элементарную физику.
– А если человек не верующий? – осторожно переспрашивала я, боясь расстроить его.
– Однажды все становятся верующими. Кто-то в момент великого счастья, кто-то в момент великой скорби. Некоторые приходят к этому только стоя на пороге смерти.
Только с годами я осознала, как он был прав, выполняя иногда очень странные заказы и оставляя реально страшные метки на телах людей. Человек действительно в определенный момент времени начинает верить во что-то или кого-то более могущественного. Но вот бог это или дьявол…
– Домой?
Эрик подошел неслышно, и я вздрогнула. Живот машинально прилип к ребрам, подобрался, словно ожидая прикосновения горячих тяжелых рук. Я повернула голову в его сторону – на миллиметр, не больше, и заметила улыбку, спрятанные в карманы руки и взгляд, устремленный вверх.
– Домой. А ты?
– И я домой. Хотел только кофе выпить. Тут, в соседнем здании. Не хочешь?
Слова казались знакомыми, но упрямо не складывались в осмысленное