И я спросил себя невольно:
Ужель и мне так умереть?
В поэме «Герзель-аул» описана кратковременная передышка перед боем:
Отрядный штаб расположился
У спуска главного к реке,
К нему в соседство приютился
Духанщик в белом сюртуке:
То армянин нахичеванской,
Полухитрец, пол-идиот,
Со всей любезностью армянской
Он вас как липку обдерёт.
На берегу близ водопоя,
Две пушки сняты с передков:
Вокруг прислуга сидя, стоя,
Кому как надо, без чинов,
Один разлёгшись под лафетом,
В тени от солнца крепко спит,
Другой занявшись туалетом,
Подмётки старые чинит;
Вот офицер прилёг на бурке
С учёной книгою в руках,
А сам мечтает о мазурке,
О Пятигорске и балах,
Ему всё грезится блондинка,
В неё он по уши влюблен,
Вот он героем поединка,
Гвардеец, тотчас удалён;
Мечты сменяются мечтами,
Воображению дан простор,
И путь, усеянный цветами,
Он проскакал во весь опор.
Русские воины храбро сражались с горцами:
Крещенье порохом свершилось,
Все были в деле боевом;
И так им дело полюбилось,
Что разговоры лишь о нём;
Тому в штыки ходить досталось
С четвёртой ротой на завал,
Где в рукопашном разыгралось,
Как им удачно называлось,
Второго действия финал.
Вот от него мы что узнали:
Они в упор на нас стреляли,
Убит Куринский офицер;
Людей мы много потеряли,
Лёг целый взвод карабинер,
Поспел полковник с батальоном
И вынес роту на плечах;
Чеченцы выбиты с уроном,
Двенадцать тел у нас в руках…
Нашим воинам удалось победить чеченцев, на которых были знаменитые кавказские кольчуги: Джигиты смело разъезжают,
Гарцуют бойко впереди;
Напрасно наши в них стреляют…
Они лишь бранью отвечают,
У них кольчуга на груди,
Смекнул урядник, догадался,
Взяла досада казака,
Но пособить он горю взялся:
И с видом дела знатока;
Поверх заряда в ствол винтовки
Пучок иголок посадил…
Этот заряд с иглами пронизал кольчугу чеченца насквозь.
У Лермонтова в «Валерике» есть описание штыковой атаки:
«В штыки,
Дружнее!» – раздалось за нами.
Кровь загорелась