Проведя свою первую ночь в огромном помещении, Михаил лишь обошел его, визуально оценивая масштабы охраняемого. В основном тут были сложены штабелями всевозможные коробки и ящики с различной маркировкой да просто так прислоненные к ним же и к стенам деревянные черенки и железные ломы. Больше ему не хотелось ни во что вникать. Он просто отсидел свою вахту за письменным столом, постоянно клюя носом над сканвордом, которым снабдила его заботливая Марина, и борясь с желанием выпить. Пагубная привычка, сложившаяся за последние годы, мучительно преследовала его. И вот так вдруг и сразу было очень тяжело ее преодолеть.
Он, конечно, не давал никаких клятв Марине, что завяжет. Да она и не просила. Это было как само собой разумеющееся. Во всяком случае, он сам для себя так решил.
Вторую же ночь, как, впрочем, и многие предыдущие, Михаил провел в широкой двуспальной кровати Марины. Он выспался за полдня после дежурства и уже не хотел спать. Да и она, хоть и вставала каждое утро в семь, была неутомима. У них сейчас шел медовый месяц, когда не чувствуешь усталости и лени, когда открыто второе дыхание, когда октябрь кажется маем, а за окном не картавое карканье вороны, а переливчатые трели соловья.
– Миш, расскажи что-нибудь о себе, – промурлыкала Марина, потягиваясь после бурного секса, словно большая сытая кошка. – Я ведь так ничего и не знаю о тебе.
– Меня зовут Михаил, фамилия Родин. Мне сорок…
– Ну-у‑у, – прервала она, – я серьезно.
– А разве я шучу?
– А как ты оказался в нашем городе?
– Я тут родился и вырос.
– Как? – неподдельно удивилась женщина. – Ты же бывший военный. Я думала, что ты тут от части эту коммуналку получил.
– Нет. От других добрых людей, – его голос стал тверже, и Марина поняла, что эта тема ее новому бойфренду не по душе. Но все-таки не отставала:
– Погоди, значит, у тебя тут родители живут?
– Уже не живут. Вернее, отец и бабушка умерли, а мать вышла замуж и уехала в столицу.
– Так это ее коммуналка?
– Моя. Мариночка, давай закончим эти имущественные вопросы. И вообще, тебе утром на работу. Поспи хоть немного.
– Ну почему ты всегда разговариваешь со мной таким снисходительным и насмешливым тоном, будто я какая-то маленькая девочка? – растягивая слова, пробормотала она, укладываясь на его плечо.
– А ты большая? Едва до плеча вот мне и дотягиваешь.
– Кстати,