Игнат же даже не отвечает из кожи вон лезущей девице модельного образца, он спокойно минует ее стойку и направляется вглубь, явно зная, в какой именно кабинет идет. Спустя короткую прогулку по глянцевому коридору, где все буквально блестит чистотой и нет и намека на то, что мы в медицинском учреждении, даже специфического запаха нет, Юсупов останавливается у двери с золотой табличкой, не стучит даже, нажимает на ручку и заходит.
– Игнат Маратович, здравствуй, сынок, – сразу же поднимается из кресла грузный мужчина средних лет, короткий взгляд в мою сторону, легкое изумление, затем короткий кивок, – мое почтение.
– Здравствуйте, – отвечаю вежливо, но Юсупов прет танком, даже вздохнуть не дает.
– Вячеслав Анатольевич, по важному делу к вам. Строго конфиденциальному. Как и сказал.
– Игнат Маратович, уже понял. ДНК-тест.
– Да. Как быстро ответ будет?
– Сделаем экспресс. До утра все будет.
Хмурится. Кивает.
– Я так понимаю, девушку нужно проверить? – короткий взгляд на меня со стороны врача и Юсупов кивает.
– Именно так. Хочу понять, состоим ли мы с ней в родственной связи.
Врач хмурится. Вновь бросает на меня осторожный взгляд. Скупо кивает и отходит к стеллажу, а я обращаю на Юсупова удивленный взгляд.
– Вы… ты что, думаешь, что ты мой брат?! – спрашиваю шокированно, но мужчина лишь хмурит брови. Явно не нравится ему все, что происходит. Впрочем, как и мне.
– Я хочу исключить все возможные и невозможные варианты.
– Послушайте! Это бред! Я своих родителей знаю. Более того, я своих дедушку и бабушку тоже застала! Уверяю, я твоего деда впервые увидела только в ресторане!
По мере того, как говорю, мой голос звенеть начинает и это явно не нравится Юсупову, который хмурится.
– Во-первых, определись, ты мне выкаешь или все же тыкаешь, ну а во-вторых, скажем так, я не исключаю, что мой дед мог замутить что-то с твоей бабушкой, а может, и с матерью.
Меня накрывает от холодного равнодушия слов этого мужчины, и я не замечаю, как подаюсь вперед и шиплю кошкой:
– Не смейте говорить плохо о моей семье! Не смете! Мои родители душа в душу живут, а бабушка была вообще учительницей и порядочной женщиной…
– Послушай, маленькая, добропорядочность это понятие относительное, мужик иногда сам не знает, кого воспитывает…
Меня накрывает. Я просто не выдерживаю оскорбления своих близких и замахиваюсь. Ловит мою руку, сжимает запястье и нависает огромной черной скалой, а у меня от боли слезы на глазах вспыхивают.
– Не нападай. Рефлексы никто не отменял, – выговаривает холодно.
Игнат сильный мужчина и, возможно, он действительно сейчас сработал на рефлексах, я это понимаю и, быть может,