Для многих уравнение выглядит просто. Алкоголь и наркотики – обезболивающее. Переживаемая боль может быть эмоциональной, но именно передняя поясная кора – область мозга, реагирующая на физическую боль, – возбуждает блуждающий нерв, идущий от ствола мозга к грудной клетке и животу, и заставляет переживать горе как реальную боль в этих частях тела. Некоторые исследования начиная с 2010 г. даже показывают, что эмоциональную боль и боль непринятия можно облегчить парацетамолом.
Что бы человек ни принимал для облегчения эмоциональной боли, парацетамол или героин, он нарушает тем самым процесс прохождения через когнитивные стадии, необходимые для преодоления травмы. Это труд, требующий времени, сил, самосознания и руководства. Для тех, кого боль терзает здесь и сейчас, наркотики становятся путем наименьшего сопротивления.
В течение месяца после того, как я впервые открыла шкафчик с напитками, я украдкой возвращалась к нему снова и снова. Я открыла для себя Pernod, Southern Comfort и Jameson. Теперь я знала их по именам, и мы тесно сдружились при закрытых шторах и тихонько включенном телевизоре. Я предпочитала не замечать того, что после пары часов пьянства шипела в свой адрес гадости перед зеркалом в ванной и била себя по рукам вешалками. Пока еще не прошли упоительные мгновения первого часа, я стояла на кухне и разговаривала со своей тенью, отраженной в окне – окруженной нимбом и бледной в свете люминесцентной лампы, – под хоровой припев виски на заднем плане. «Запомни эту девочку, – сказала я себе однажды, запечатлевая этот образ в своем мозгу. – Не забывай ее».
Мы обе обернулись на звук мотора. Во двор въехала папина машина – слишком рано. Я бросилась обратно в гостиную, к сатанинскому кругу из бутылок, в котором перед тем сидела. Мне хватило времени только на то, чтобы закатить это изобилие бухла под диван, затем взлететь по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Когда папа открывал входную дверь, я собрала запасные носки, телефонную карточку, школьный ранец и заняла спринтерскую позицию. Мне определенно передалась по наследству склонность избегать дискуссий.
Я услышала, как он поворачивает ключик в замке пустого шкафчика. Пауза. Папа кашлянул и вышел через заднюю дверь в сад, дав мне время вернуться на место преступления и поставить бутылки обратно. К тому времени, когда он полил сад, я уже была в своей комнате. Мне это сошло с рук. Искусство жить двойной жизнью утвердилось в моей душе и с годами превратилось в тайное удовольствие, получаемое даже от столь элементарной вещи, как глоток водки в уборной, прежде чем вернуться и продолжить разговор.
Вскоре я почувствовала, что алкоголь вплетается в мою ДНК, словно мушиные гены в фильме Дэвида Кроненберга. Я жаждала информации и таскала