Во мне уже развивалась эта дихотомия: ярость и потребность, две стороны медали. Убедившись, что никто не услышит, я лупила мягкую мебель, грозилась стенам, разгрызала в щепки карандаши. В моем гареме кукол был один мальчик с пластиковыми волосами. Однажды вечером я лупила его так, что глаза у него гремели. Я исчеркала ему лицо карандашами, проткнула его кухонным ножом и оставила лежать трупом в цветочной клумбе.
Хотя австралийский проект исследования темперамента не выявил различий между мальчиками и девочками в том, что касается тревожности, результаты подкрепили гипотезу, что для девочек с 13 лет и старше характерен более высокий уровень депрессии, чем у мальчиков.
Ангедония – симптом депрессии, при котором у человека снижается способность ощущать удовольствие. Ее может вызвать чрезмерная стимуляция системы вознаграждения головного мозга, но она может также возникнуть от пребывания в среде (будь то дома, в школе или в тюрьме), не вызывающей вовсе никакой стимуляции этой системы. Жестокая ирония состоит в том, что человек может начать употреблять наркотики, чтобы вырваться из подростковой ангедонии, возникшей в силу обстоятельств, а затем через десятки лет вынырнуть с другого конца, в ангедонию, вызванную наркотиками.
В 1970-е гг. психиатр Аарон Бек определил так называемую когнитивную триаду депрессии. Суть в том, что человек в депрессии убежден: я бессилен, мир несправедлив, а будущее не изменится. Но хотя человек с такими убеждениями может считать, что нет смысла пытаться что-то изменить, всегда существует опция самоутешения. Тут на сцену и выходят наркотики.
«Съешь банан», – постоянно говорила мама, когда мне исполнилось 13 и меня настигла ангедония. Она считала, что бананы повышают уровень серотонина, а потому должны улучшить мне настроение. (Теперь мы знаем: серотонин, получаемый из бананов, не проходит гематоэнцефалический барьер.)
Мне было нужно что-то посерьезнее бананов. Я замечала, что в последнее время избегаю одноклассников в школе, а в выходные слоняюсь по своим любимым городским местам, чувствуя себя выжатой как лимон. Я не могла сообразить, что со мной не так. Я не была из неблагополучной семьи, и на этом мое воображение истощалось. В горле у меня стоял комок, в груди леденело, а лоб был словно сжат тисками.
Слау – это ангедония, воплощенная в бетоне. В конце 1980-х на одном краю его центрального района располагался Парк убийств, на другом – стадион для забегов борзых. Где-то посредине было кафе «Первый сорт», где делали вкусные молочные коктейли. С тех пор его вытеснили сетевые пабы, отпускающие три