– Мне напомнить, кто тоже себя так вел? Очень неоднозначный был персонаж! По некоторым источникам детей ел, – замечает мама.
Ее слезы так и не проливаются – высыхают, не успев начаться. Серый с облегчением смеется.
– На Бабу-ягу эти двое точно не похожи. Мам, я не хочу уходить. Давай останемся.
– Ладно, – неохотно говорит она. – Но по первой же моей команде…
– Хватаем ноги в руки и бежим, – кивает Серый, встает и потягивается. Тело отзывается приятной истомой. Усталости и уныния больше нет, а ведь последний год они были неизменными спутницами. – Ох, классно-то как!
Мама хмыкает и бросает в него, полуголого, комок махрового тряпья, который оказывается еще одним халатом. Довольная мордашка Серого ее успокаивает. Тревожный огонек в глазах гаснет.
– Умывайся уже. И так на завтрак опоздали.
Серый понимает, что мамина молитва не была сном, и оглядывается, замерев с зубной щеткой в руках.
– Ты что, все это время сидела и ждала, когда я проснусь?
Мама не смущается.
– Мы с Прапором сегодня не спали, по очереди дежурили. Мало ли, вдруг рыжая хмарь сюда все-таки залетает, – она хмуро смотрит в окно.
– Я слышал, ты молилась…
– Привычка – вторая натура, – она обнимает себя за плечи и кивает в сторону белой двери: – Ванная там.
Уборная под стать остальному дому: золоченые краны, раковина на вычурном столике, ванна на гнутых ножках. Смешит унитаз – он сделан в виде деревянного кресла с резной спинкой и подлокотниками и больше похож на трон, чем на отхожее место. Возвращение унитаза к первозданной чистоте осуществляется с помощью затейливой подвески на золотистой цепочке. Серый моментально приходит в великолепное настроение, едва устроившись на сиденье.
– Я, Сержио Пятый, король Ваннерленда и Туалетодонии, своим высочайшим повелением приказываю очистить мир от хмари! Да будет так! – выдает он торжественным голосом и величественно дергает за подвеску.
– Сережа, ты чего? – кричит мама сквозь шум воды.
Семнадцатилетний идиот в лице Серого хлопает по крышке и радостно гогочет. Мама встречает его сияющую физиономию снисходительным вздохом.
– Какой ты еще мальчишка.
– Ага, – кивает Серый, даже не пытаясь убрать дурацкую улыбку.
Они переодеваются во вчерашние костюмы, по привычке сцепляют руки и выходят из гостевого крыла по широкому, украшенному картинами и вазами коридору. Вид восхищает: потолок в затейливых узорах, тяжелые люстры переливаются хрусталем, стены обиты шелковой тканью, в огромных зеркалах отражаются окна – словом, всюду роскошь дворянской усадьбы. Особое внимание привлекают картины. Серый не выдерживает – останавливается у ближайшей.
– О, мам, смотри, тут женщина в твоем платье!
Мама замедляет шаг и с интересом смотрит на портрет. Женщина надменно улыбается в ответ, опустив одну руку на прислоненный к креслу меч. На ее