– Уйдём на пароходе. Теперь уйдём…
– Я тебя люблю и всегда любила.
– Уйдём…
– Что же тогда? Брось богатство, дядя Иван, тогда уйду… Ты был наш и будь наш. Что же я опозорюсь, на богатство польщусь.
– Что тебе это богатство…
– Ты не со мной наживал.
– Брошу всё!
– Нет… Нельзя лукавить. Ты врёшь!
– Пойдём…
– Нет, ты меня погубишь…»
Легко сказать: «брось богатство, не со мной наживал». В очередной раз начать с нуля? Бердышов уже не молод, и Дуня не одна – у неё дети, которых поднимать придётся Ивану, а как это сделать, бросив богатство? Вместе с богатством будут потеряны доверие и авторитет, купцом и золотопромышленником Бердышову тогда вновь не стать. Пойти землю пахать, охотничать? Он уже пробовал. Хоть и был моложе, богатства такими способами не нажил. Зачем Дуня поставила такое условие?
«Я ушла бы открыто», – вспомнил он её слова.
«Неужели вся эта красота будет со мной?» – «Я буду с тобой. Невенчана. От Ильи уйду, скажу ему сама в глаза». – «Лучше бы я сказал», – отвечал Иван. «Нет, он тебя убьёт. Но я его могу убить… А без тебя не будет жизни мне. Кому погибать? Я тебя всегда боялась… Я знаю, что сделаю, и знаю, что закон преступлю… Теперь всех учат, что грех не так велик. Я грамотная, я думала сама и слыхала…»
И Бердышов решился! Бросил все дела, пароход и нагнал Дуню на полпути к прииску, нашёл в охотничьей избушке, где она остановилась на ночь.
«Тихо горели дрова. Дуня стояла над постелью как бы в нерешительности.
Дверь распахнулась и хлопнула, словно от сильного ветра. В зимовье вошёл Иван.
Дуня обняла его, её горячие руки скользнули по его тяжёлой мокрой одежде. Она поцеловала его и, расстёгивая пуговицы, прильнула к его груди, и опять стала целовать горячо. Мгновениями она с удивлением рассматривала его лицо, словно никогда не видела его.
– А где же твой пароход?
– Я всё бросил! Как ты велела. Нету у меня парохода. Я молодой, бедный. Никакого языка, кроме гуранского, не знаю. Я вольный охотник…
Он быстро сорвал с себя плащ и куртку, бросил шапку.
– Пока ты росла, я ждал, как охотник… Добаловался до богатства… А теперь – опять к тебе! На лодке, один. Я тебя нашёл, нашёл… Мне, кроме тебя, никого и не надо!
– Если бы ты был бедный! – зажмурившись от восторга, сказала Дуня и отступила. – Ах, если бы!
Дуня и Иван спали обнявшись под тяжёлым меховым одеялом.
– Я, как собака, много лет хожу за тобой, – говорил он ночью. – И доходился».
Иван вновь предлагает Дуне стать его женой. Отказ от богатства кажется ему глупым капризом. Но Дуне по-прежнему хочется настоять на своём, «сбить с него спесь», показать, что она не из тех, кто льститься на богатство.
«Не думай, Иван, что я рот разину на богатство, –