– Дело в самом мире. Слышала о концепции разумной биосферы? Она, конечно, весьма спорная, поэтому в научном мире и считают её этакой… выдумкой.
– Слышала, – буркнула я. В конце концов, я тоже училась.
– Хорошо. Так вот, сама, концепция, скажем так, излишне смелая. И выводы Сепаринский делает явно поспешные, но кое-что в самой теории есть. В частности, что касается определенных мест и явлений. Не вся земля… одинакова. Особенно с точки зрения однородности энергетического покрова.
– Про хозяйку места мне рассказывали. Ты. Или не ты… извини, не помню.
– Хорошо, – он кивнул. – Тогда все просто. Подобные места стремятся сохранить себя. Они пребывают в исходно равновесном состоянии, которое и важно. Этакая самостабилизация. Но поскольку место все равно взаимодействует с внешним миром, часто равновесие нарушено. Вот такие места и притягивают людей, которые способны исправить ошибки. Своего рода посредники. Так что место в свою очередь влияет на окружающий мир, меняет его, но чужими руками.
Я посмотрела на свои руки.
Обычные.
Хотя это так, дурю. Но да, пожалуй, соглашусь. Тогда многое становится понятно. Я не сама такая умная, я просто инструмент, места, источника, богини, чье имя я и в мыслях произносить не хочу, иных древних сил, которые были еще до того, как возникли боги и уж тем более люди.
Но это не я сама.
Нахожу пары.
Возвращаю ушедших.
Восстанавливаю равновесие. Да… так и легче.
– С этой точки зрения закономерно, что место притягивает всех тех, кем равновесие было нарушено, – продолжил Лют.
– То есть я потомок… чей? Священника из Византии? Того, который взял и замуровал ведьму? Используя некий… некую святыню?
Все-таки артефактом подобные вещи называть неправильно. Неуважительно.
– Но при том сам изменился и передал… изменение потомкам?
– Вероятнее всего.
– А… – я прикусила губу. – А полозова кровь? Как с нею? И она говорила, что вернуться должно их дитя… то есть ведьмы и князя… но это не я. Это те, которые были до меня…
Наина.
И её дочь.
И остальные, что жили здесь сотни лет. Они почему дверь не отворили?
– Во-первых, Змеедева могла всего не знать, – Лют вел машину аккуратно, но на меня поглядывал. – И скорее всего не знала. Может, предположила что-то, может, выдумала. Не со зла. Просто к слову пришлось. Или решила себе, что так все и было.
– Как твоя Теодора?
– Не моя. Но в целом верно.
Я задумалась.
А и вправду. Она ведь появлялась редко, полудева-полузмея, та, которая где-то в ином мире обретается, меж золотых рек и озер из живого пламени.
– Во-вторых… кем была та, кого священник взял в жены? И какая кровь была в её жилах? Уж прости, но в те времена многие известные рода не чурались заключать браки с иными. Или не браки… тут раз на раз не выходило. Главное, что знали, мешаная кровь может одарить немалой силой. Так что тут все сложно и зыбко, но в теории у нашей