– Что там Яшка, добросил жильцов?
– Точно так.
Потребовалось несколько минут, прежде чем я поняла – это весь ответ, не стоит ждать продолжения.
– Вы нонче в цивильном? – прервала затянувшуюся паузу Инесса Ивановна. В ее голосе слышалось ничем не прикрытое волнение. – Я полагала, вас с Сонечкой ожидают служебные дела.
– Точно так.
Прикрыв ладонью рот, я едва сдержала рвущийся наружу неуместный смешок.
– Тетушка, Гордей Назарович хочет сказать, что вы все верно полагали. Простите, не могу вдаваться в подробности – тайна следствия. Но там, куда мы направляемся, полицейская форма… ни к чему.
– К слову о форме, – обрел голос, утоливший первый голод Ермаков. – Я там в прихожей мешок с вещами для вас оставил, Софья Алексеевна. Будьте любезны примерить.
А вот это уже неожиданно. И дело не в одежде. Я и сама планировала одолжить у Тишки мальчишеский наряд. Но раз об этом позаботился сам пристав…
– Мешок с вещами? Но зачем? – захлопала глазами тетушка. – У Сонечки полный гардероб с новенькими платьями. Третьего дня с Глашей от модистки возвернулись.
– В полночь, в Борсуковском театре костюмированный прием дают, – бросил мне руку помощи Гордей. – Мне билеты удалось достать. Софья Алексеевна обещалась составить компанию.
– Эка новость! – внезапно воодушевилась тетушка, притворно пригрозив мне пальцем. – И молчит, негодница. Служба у нее. Дела. Неужто я бы запретила, милая? Такой-то повод. Маскарады – моя девичья страсть.
Пока она продолжала вспоминать свою бурную молодость, а Гордей вгрызался зубами в утиную шейку, Глаша успела принести из прихожей заплечный мешок. Взяв его, я, откланявшись, вышла из-за стола и направилась в свою комнату.
Не хотела заставлять себя ждать. Приставу для негодования только дай повод. Но стоило выйти в коридор, как до меня долетел полный заботы тетушкин голос.
– …не все же трудиться, Гордей Назарович. Мужчина вы видный, благородный. А все бобылем. Жениться вам надобно. Хорошая хозяйка и обогреет, и оденет, и накормит…
На весь дом раздался сиплый мужской кашель. То ли пристав еще не выздоровел, то ли переволновался, то ли костью подавился. Кто его знает?
– Дык на жизнь не жалуюсь, Инесса Ивановна. Служба не в тягость. Обедаю в трактире. Прачка за бельем ходит. Иных забот нет.
Услышав его оправдания, я не стала сдерживать улыбку. Не ведает бедный, что сопротивлением только подзадоривает старушку. Теперь костьми ляжет, но постарается его женить. Найдет молодую барышню на выданье, среди знакомых девиц. Устроит смотрины…
Внезапно перед глазами предстала странная картина. Ермаков в жюри конкурса красоты, выставляет оценки вышагивающим по подиуму полуголым красавицам. Сердце стянула неясная тревога. Настроение резко испортилось. Чего я вообще тут подслушиваю стою?
Ускорила шаг. Закрылась в спальне. Бросила мешок на кровать. Встала перед зеркалом. Потянулась к пуговицам на домашнем платье