Он потянул за ленту под подбородком, после чего бросил шляпу на землю и наступил на нее. Соломенное плетение рассыпалось с сухим хрустом.
Из-под бесчисленных складок одежды Карэха-но Ё достал темный маленький пузырек, напоминающий те, что хранились в доме шамана, и одним движением откупорил. Горько-пряный аромат защекотал ноздри.
– Никогда не использовал его без постороннего контроля, – снова заговорил он, – но это снадобье поможет какое-то время сдерживать яростный дух Лунного бога. Боюсь, без него раздавлю тебя, как букашку, ничего не оставив для услады твоего возлюбленного кузнеца. Сама ты уже ничего не сделаешь, но я передам твою благодарность начальнику стражи, который и доставил это магическое лекарство.
Это и был конец? Не такого финала ждала Кадзуко для себя и остального мира. Она судорожно глотнула воздуха, возможно, последний раз в жизни, вынула из вшитого в рукав кармана пергаментный сверток и протянула старейшине. Тот недоуменно взял бумагу, развернул и пробежал взглядом. Пузырек со снадобьем выскользнул, но Карэха-но Ё, казалось, не заметил такой мелочи.
– Императорская печать? – хмуро задумался он. – Настоящая.
– Теперь ты глава столицы… – с трудом выдохнула Кадзуко. – Нара отныне не захолустная деревенька. Это императорский указ. Прошлой ночью я была в Киото. Это подлинный документ, никто не усомнится. Он немного приблизит тебя к твоей мечте, к трону.
Каждая реплика отдавалась болью, и в конце концов Кадзуко выдохлась. Она всё-таки проиграла, и, наверное, следовало смириться и забыть о борьбе. Если Карэха-но Ё не лгал и всерьез намеревался оставить её в живых, появлялся шанс провести долгие годы в покое вместе с Хисато где-нибудь на краю света. Когда-нибудь однажды, возможно, фортуна снова повернется к ним лицом, и они еще раз попробуют возвратиться к прежней жизни.
Старейшина медлил, отчего-то не торопился с расправой. Возможно, раздумывал, с чего начать. Взгляд Кадзуко упал на пузырек, из расколотого горлышка которого тянулось густое вещество, похожее на янтарную смолу. В одно мгновение, оттолкнув от себя клинок, она схватила разбитую посудину, и ее содержимое тут же выплеснулось на ладонь. А еще через секунду эта ладонь слабо мазнула по лицу старейшины, будто в тщетной попытке заткнуть тому рот. Кадзуко пошатнулась и отступила на шаг. Она посмотрела в ошарашенно округлившиеся глаза Карэхи, затем на пузырек – сначала на тот, который