Старик, напомнивший сейчас Реме коварного колдуна из старой восточной сказки, развернулся и, даже не попрощавшись, ушел в тот зал, где все еще оставались «революционеры». Когда дверь за ним захлопнулась, отец с сыном переглянулись. Потом старший посмотрел на дверь, которая вела в туалет. Рема, угадав его порыв, положил ладонь ему на локоть и помотал головой.
– Пап, не стоит. Все путем. Пойдем лучше к маме.
Вопрос, который явно вертелся у отца на языке, так и не был задан. Через пять минут они оба сели с двух сторон от матери на трибуне, где уже завершалась гонка.
***
Первые минуты отец выглядел большой мрачной тучей, будто решающей: залиться слезами или шваркнуть в кого-нибудь молнией. Мощные широкие плечи, так восхищавшие Ефрема, сникли, став похожими на два покатых утеса, вылизанных морем за века штормов. А взгляд был устремлен не на гоночную трассу, где шли финальные схватки за рейтинг, а на поношенные ботинки.
Сами болельщики тоже переменились. Их стало заметно меньше – многие кресла пустовали. Не играла задорная музыка, не было слышно дерзких шуток и подбадривавших пилотов реплик. Почти все взрослые сидели угрюмые, словно разом получили по голове тяжелым пыльным мешком.
Изменились и дети. В начале гонки многие, как и сам Рема, лишь изображали энтузиазм, чтобы не злить родителей. Смотрели на забаву взрослых скорее снисходительно. Тоже мне дело – реальные гонки. В глобальной сети такие были уже давным-давно, и многие из ребятишек успели в них отыграть. Но сейчас они все как один лучились неподдельной радостью. Рема хотел было спросить сидевшего рядом мужчину, но вовремя остановился. У его дочки на виске появилась титановая пластина, а сам он безразлично смотрел на трассу, уставившись в одну точку немигающим взглядом.
– Рема, – голос отца пробился сквозь шум трассы. Мальчик повернул голову. Батя сидел в той же понурой позе и, прикрыв рукой губы, продолжал говорить. – Если тебе… Ты только скажи… Это точно ты, Рема?
– Я, пап, это я, не сомневайся, – пробормотал тот, цедя слова сквозь зубы и стараясь не менять положение губ. Он понял игру отца. За ними наверняка продолжают следить, не стоит выдавать себя.
–А тот, второй? Что с ним?
– Лежит в туалете. Я прикрыл дверь кабины.
– Его легко найдут. Его нужно спрятать. Только знать бы, куда.
Они с минуту помолчали, и тут Рема вспомнил про нишу на втором этаже, где прятался вместе с Колькой. Как можно более подробно рассказал отцу, как найти этот тихий уголок.
–Сиди тут, – пробормотал он, поднялся и вышел. На вопросительный