Тому хуже попадет.
Выбирай из трех одно:
Дуб, орех или пшено?
«Баламуту» надо было назвать, выбрать одно из трех слов, каждое из которых имело свое продолжение:
– Если выбирался «Дуб», то произносилось: «Тяни нос до губ». И шутливо, легонько, не больно тянули кончик носа вниз.
– Если выбрался «Орех», кричали: «На кого грех?» И «Баламут» указывал – кому следующему подставлять под кулаки свою спину. А когда выбиралось «Пшено», следовала такая кричалка: «дело было решено и поставлена печать, чтобы снова начинать», и все начиналось сначала. Так шутили только с новенькими, да и то только в самом начале ребячьих разговоров.
А праздник начала осени продолжался. Уроков задавали мало. Ответственность за «хвосты» – не выученные, не сделанные задания еще не давила. Все еще было где-то там впереди, далеко, – дожди, слякоть и первые морозы.
А бывало, осень наступала дождями и холодом, но веселость пацанов не уменьшалась, перемещалась под крыши в укромные места, но уже без беготни и футбола.
Он вспоминал, и слова цеплялись друг за друга, складывались в строчки и целые фразы:
– Осень тихо наступила,
Небо в серых облаках.
День и ночь все моросило
И в лесу и на полях.
Люди словно тени бродят,
Лиц не видно. Все серо.
Слухи средь народа ходят —
Мир кончается – темно.
Ни просвета, ни надежды,
Все прогнозы тихо врут,
И осенние одежды
Никого уж не спасут.
Ой! Скорей бы уж морозы —
Заморозят мокроту.
И потянутся обозы
Сквозь заснеженную мглу.
С ними, может быть, мы въедем
В праздник светлый – Новый год.
И кто был все время беден,
Схватит счастья полный рот.
– Но что я могу сделать для нее, – подумал он. – Там сейчас война. Я могу ее остановить? Один? Могу ли я кого-то защитить, спасти, хотя бы кого-то одного? Что я могу? Что я умею?
Он лежал и смотрел в потолок:
– Что-то надо делать, нельзя так лежать. Это не конструктивно. Это бесполезно. Это, в конце концов, тоскливо и грустно – как мокрая осень.
– Все, – сказал он сам себе. – Завтра я займусь делом. Завтра. А что сегодня? Что? – И он снова заснул.
Прямоугольный зал был полон народа. Балкон шумел, набитый до отказа. На сцене расположился президиум из нескольких человек. Председательствующий знаком руки предложил всем встать, и зал запел:
– Слушай, партиец, – гроза загремела
Бояться не надо – бросайся к ней смело!
Гул от единоголосия стоял страшный. Четкие ряды поющих, где-то внизу, выглядели даже несколько угрожающе. Все в синих плащах. На балконе царила та же атмосфера. Прозвучал припев:
– Смело мы в дождь пойдем
Текущим летом.
И зонт с собой возьмем
В движенье этом…
Зал