Рассказы Саши о службе на китайской границе побудили полковника к активным действиям. Он разбудил проводницу и, нагнав на нее страха красными корочками, под которыми скрывалось пенсионное удостоверение, потребовал доложить: «Откуда и куда едет французский подданный Тарле»? Как в калейдоскопе, перед дрожащей женщиной пронеслись разговоры со станционным доктором о «дизентерийном шпионе», банки браконьерской лососевой икры и копченые омули, которых она везла знакомым на конечную станцию.
– Он не из нашего вагона, – трясла она головой.
Полковник продолжил свою особой важности миссию в следующем вагоне, пока повеселевшая проводница повизгивала от мысли, что теперь «стерва Любка получит на орехи». В купейном вагоне полковник устроил разнос проводнику, вздумавшему выказать свое недовольство по поводу незапертых дверей в тамбуре.
– Не трамвай же… Закрывать надо. Здесь швейцаров нет!
После этого наступил самый страшный момент в его жизни.
– В твоем вагоне едет иностранный подданный Тарле? Отвечай!
Проводник поклялся всеми своими родственниками, что с ним никаких подозрительных бесед не велось, иначе он бы сам обо всем доложил куда следует. Прежде чем скрыться от красных корочек в норке-купе, проводник рассказал полковнику о двух подозрительных гражданах из седьмого купе, о которых он не доложил лишь потому, что пристально за ними следил и хотел взять их с поличным сам, дабы облегчить работу «доблестным органам правопорядка».
Пришла очередь Любы, ставшей стервой после того, как отбила у коллеги «икорного клиента».
С ней полковник встретился в тамбуре. У нее потухла сигарета, и она попросила у Груздева прикурить. Вот он ей и дал, пустив в ход красные корочки, и суровым голосом объявив о подозрительном иностранном субъекте. Люба была женщиной сообразительной, она знала, как приманить покупателя и как вывернуться из щекотливой ситуации.
– Разверните корочки, – потребовала она.
Фыркая, полковник развернул удостоверение на пару секунд, поспешив спрятать его в карман.
– Э-э, не так быстро… Что там было про пенсию? – продолжала упорствовать Люба, чем привела собеседника в бешенство.
– Вы не понимаете, с кем имеете дело! – перешел к угрозам полковник. – К следующей станции уже выслан конвой. Там сговорчивее станете.
Блеф полковник считал самым последним средством, но чего не наговоришь в запале, когда благополучие родины под угрозой?
– С Хабаровска он едет, билет до конечной, – поддалась Люба.
На прощание полковник хлопнул дверью, на целую неделю отбив у Любы тягу к сигаретам. В следующем вагоне дверь он, памятуя о недавнем замечании, специально оставил распахнутой.
На свое