Сашу направили в лагерь, теперь уже «военно-патриотический», где за его воспитание со всей серьезностью взялись новоявленные казаки.
Там Сашу впервые нарядили в форму цвета хаки с большой нашивкой, на которой церковнославянским шрифтом было написано «Светоч». Начальник лагеря, строгого вида дядька с развесистыми усами, во всем старавшийся походить на донского казака, ловко отдавал команды детворе: «Равняйсь», «Шагом марш», «Помните, вы – будущие солдаты!»
Утром усатый дядька в компании других переодетых казаками заходил в казармы, как он называл бывший сельский детсад, где на стенах еще сохранились картинки с милыми зверюшками, и, принимая напыщенный вид, командовал «подъем!»
Саша и от «Светоча» пытался сбежать, но «казаки» устроили облаву. Он даже не плакал, а теми же большими умными глазами смотрел на главного усатого инквизитора, пока нагайка гуляла по его мягкому месту. «Атаману» такое «смиренное поведение» пришлось по душе. Он счел, что Саша уже почти перевоспитался, и даже пожелал его усыновить.
У начальника этого маскарада был большой опыт по части усыновления. Жил он в том же селе и был там личностью известной. Так совпало, что после сотрясения мозга, полученного на сборе резервистов в результате падения в пустой котел полевой кухни, «атаман» вдруг обнаружил свои казачьи корни и даже отдаленную родственную связь с Ермаком Тимофеевичем. Это открытие повлияло на всю его семью. Семейный дом был обвешан иконами и стал гордо зваться усадьбой. Во дворе был сооружен флагшток, и каждое утро под грохот переделанных в барабаны ведер там поднимали «знамя Светоча» с нарисованной головой русского богатыря, но почему-то в римском шлеме. Жена новоиспеченного атамана теперь носила головные платки и длинные юбки, волочившиеся по земле, его кровный сын учился верховой езде и владению шашкой, а сам бравый казак в перерыве между зарницами усыновлял детей, коих у него вскоре стало восемь. По всей видимости, останавливаться «атаман» не собирался. Но тут, на счастье, сработали бюрократические проволочки, и к тому моменту, когда все было улажено, Саше исполнилось восемнадцать. Впрочем, до этого поистине чудесного момента Сашу «атаману» выдавали на выходные и каникулы. Вдохновитель «Светоча» любил посидеть в кресле-качалке на веранде рядом с разогретым тульским самоваром и смотреть на сновавших по двору воспитанников. При этом он часто вслух размышлял о заветах предков, которые нужно блюсти. Видимо, одним из заветов была работа детей от зари до зари во имя атаманского самолюбования, сытости и безделья. Все его дети были заняты делом: кто кормил скотину, кто носил воду, а кто колол дрова. Саше, помимо прополки грядок и сбора капустных гусениц, было поручено ухаживать за атаманским конем и трижды в день водить его к роднику на водопой. По оплошности одного из старших