Сибирский редактор. Антон Нечаев

злобой ртов, не вкусивших должности. Меркулович правил умело и безраздельно, хотя номинально никогда не был руководителем в нашей сфере. Перетасовывая свежие сборники, как завзятый шулер, болтая о чем-то дальнем, сытном, столичном – отвлекая внимание – он мастерски вгонял в лузу – в кресло председателя своего друга, любовницу, подчиненного. В замы – проверенную секретаршу. На министерскую стипендию – увеличить животик – молодого поэта, многим ему обязанного (пусть еще задолжает). И никто пикнуть не смел – так это хитро обкручивалось. Заорешь – не поймут; лишь Меркулович глянет с укором и отойдет обиженный: «Я же хотел как лучше. А вы, вы, как всегда…» Тихо шепнешь – не услышат. Да и какие претензии, господа? Вы кто у нас, кто вас знает? А Ринат Меркулович сила, его даже болгары переводили.

      Другой интересный шкаф стоял на кухне. Этот был более посещаем. Там хранились продукты, в основном сладости: печенье, мед, конфеты. Меркулович был страшным сладкоежкой, да и Дарование в этом не отставало. Обновлять запасы приходилось чуть ли не каждый день. На деньги, вырученные с продажи журналов, либо Меркулович давал свои. Ведь мы с Дарованием денег не имели, и зарплаты у нас были крохотные.

      С некоторых пор я стал ходить на работу пешком. В любую погоду, в сорокаградусный ли мороз или в слякоть прусь себе через лес, сквозь лыжные базы и село Николаевка (сельский анклав в самой середке города). Пути полтора часа. Прихожу в редакцию уже изрядно взбодренный и проголодавшийся. И хотя я к конфетам и пряникам равнодушен, даже избегаю эти сверхкалорийные излишества, после скорой ходьбы, не раздеваясь, прохожу к заветному шкафу на кухне и заглатываю пару печений, десяток конфет и ложку медку поверху. В этот момент в редакции никого нет, и это радует: выглядеть обжорой при сослуживцах не очень хочется. Но когда рот набит до отказа сластью, как правило, звонит телефон. Самое плохое, если звонит шеф выдать задание на день или просто проверить, пришел ли кто-нибудь. Я беру трубку, все же лучше показать, что ты есть, хоть и не совсем в работоспособном виде. Шеф что-то настойчиво говорит, я же только помыкиваю, спешно прожевывая и матеря Ваньку, не оставившего в чайнике ни капли воды.

      Чайник в редакции эксклюзивный: Дарование его притащило от одной из подружек, у которой прибор полтора десятилетия дремал на балконе. «Такая симпатичная девушка» – вздыхало Дарование, умиленно глядя на чайник, – «Не мог же я ничего не взять у нее на память». После балконной ссылки это нагревательное существо неизвестного происхождения – утерянная ступень чайниковой эволюции – удивительно надежно работало: сотрясая стол, приплясывая на подставке, но кипяток выдавало качественный, хотя и странного желтоватого цвета. Чаи мы гоняли под рассказы шефа о современных классиках, многих из которых он знал не только лично, но даже интимно. Несколько раз при влиятельных посетителях