Вход в магазин посередине перевернутой коньковой крыши. Ярко-зеленая двустворчатая дверь, высокое крыльцо с витыми металлическими перилами оранжевого цвета. Сбоку входа красно-желтая вывеска. Крыша в металле с окраской под морскую тельняшку. Над нею стены во всех цветах радуги. На крыльцо вели ступени в желтой плитке. Опережая пятившихся вверх по ступеням покупателей, Володька с ходу заскочил на крыльцо и – в магазин. Очутился в зале со стеллажами с продуктами. От сердца отлегло, когда увидал хромированные турникеты с надписями «дохв» и «дохыв». Магазин работал по форме самообслуживания, стало быть, не надо ломать голову, как объяснять продавцам, чего и сколько хочешь купить. Плитка под ногами гладкая, имела приятный зеленый оттенок. Подошвы ног заскользили от спешки, Лугатик схватил тележку, уцепился за нее двумя руками, покатил перед собой. Покупателей было немного, но все уставились на него, как на диковинку. Расступались, вежливо улыбались и не отводили взглядов. По их твердому убеждению, двигаться лицом вперед было верхом безрассудства. Ни одному жителю города не придет подобное в голову.
– Что, олухи задоходые, глазеете, нормального человека не видели? – усмехался Володька, проворно набивая тележку продуктами. Ценники, как и вывески на улицах, читались шиворот-навыворот, это было непривычно, но не смертельно. – Жрете тут от пуза, а людям перекусить негде. Кафе устроили только для себя, приезжим предлагаете с голодухи пухнуть. Гостеприимный городишко, ничего не скажешь. Прямо на глазах средь бела дня людей хватают. У всех за пазухами фиги. Что таращитесь, как на рептилию, не нравлюсь я вам? А вы думаете, вы нравитесь мне? Часа того не дождусь, когда ваши физиономии останутся в воспоминаниях. Не верю ни одной вашей улыбке. Насмотрелся уже, на собственной шее испытал.
– Перевернуто, перевернуто, – переговаривались между собой покупатели, кивая головами.
По незнанию можно было подумать, что они соглашались со словами Лугатика, как бы подтверждая, что, мол, да, не все в порядке в их городе, однако Володька не заблуждался на этот счет.
– Называйте хоть горшком, только в печь не ставьте, – посмеивался в ответ, глотал пустую слюну и жадно вдыхал запахи продуктов, предвкушая удовольствие от предстоящей трапезы. Сейчас ему казалось, что никогда прежде, ни в одном магазине, он не замечал таких ароматов. Случалось раньше, заскочит в магазин, покрутится в толчее, набросает в корзину того-сего по записке матери и к кассе с мыслью быстрее убраться на улицу. Даже когда бывал голодным, не испытывал такого трепета перед