Меридон. Филиппа Грегори

и обучение пони для детей сразу показались мне унылыми и скучными, как обычная женская работа по дому. Я и подумать не могла, что лошади могут такое! Мне не приходило в голову, что они настолько поддаются дрессировке. А сколько на этом можно заработать! Даже в мечтательном ослеплении можно было разумно предположить, что шесть рабочих лошадей обходятся дорого, да и сияющая чистота Роберта и Джека не даром дается. Но когда Роберт закрыл ворота за последним зрителем и подошел к нам, помахивая кошелем, в нем брякало немало пенни. Судя по тому, как Роберт нес кошель, тот был увесистым.

      – Понравилось? – спросил Роберт.

      Дэнди широко ему улыбнулась.

      – Чудесно, – сказала она, нисколько не преувеличивая. – Самое чудесное, что я видела в жизни.

      Он кивнул и вопросительно поднял бровь, глядя на меня.

      – Жеребец правда умеет считать? – спросила я. – Как вы его выучили цифрам? А читать он тоже умеет?

      Роберт Гауер на мгновение погрузился в свои мысли.

      – Читать… Мне это как-то не приходило в голову, – задумчиво сказал он. – А ведь можно было бы сделать, чтобы он, к примеру, передавал послания…

      Тут он вспомнил о нашем существовании.

      – Я слышал, ты хотела прокатиться.

      Я кивнула. Впервые в жизни, полной воровства, обмана и крика, я смутилась.

      – Если он будет не против… – сказала я.

      – Да он же просто конь, – сказал Роберт Гауер, сунул два пальца в рот и свистнул.

      Жеребец, все еще выкрашенный в черный цвет, выбежал из-за щита в одной уздечке, послушный, как собака.

      Он подошел к Роберту, который жестом велел мне встать рядом с конем. Потом отступил и оценивающе меня оглядел.

      – Сколько тебе? – внезапно спросил он.

      – Вроде бы пятнадцать, – сказала я.

      Я чувствовала, как мягкий нос коня касается моего плеча, а губы тычутся мне в шею.

      – Сильно еще вырастешь? – спросил Роберт. – Мама твоя как, высокая? Отец-то коротышка.

      – Он мне не отец, – сказала я. – Хоть я его так и зову. Мой настоящий отец умер, и мама тоже. Я не знаю, были они высокие или нет. Расту я не так быстро, как Дэнди, хотя мы ровесницы.

      Роберт Гауер помурлыкал себе под нос и тихо сказал:

      – Хорошо.

      Я оглянулась, узнать, не торопится ли Дэнди уйти, но она смотрела мимо меня, за щит. Искала Джека.

      – Тогда залезай, – приветливо сказал Роберт. – Вперед.

      Я взялась за повод уздечки и повернулась к жеребцу. Его бок огромной стеной высился над моей головой. Я доставала ему разве что до холки, до начала длинной изогнутой шеи. Крупнее коня я в жизни не видела.

      Я могла запрыгнуть на Джесс, лошадку, тащившую наш фургон, крикнув ей: «Пошла!» – и поднять ее в галоп. Но она была меньше этого великана, и мне казалось, что я не вправе на него кричать, приказывая.

      Я обернулась к Роберту Гауеру.

      – Я не знаю как, – сказала я.

      – Вели ему поклониться, – сказал он, не двигаясь с места.

      Он