Дед собирал спирт, соль, мёд – они не портятся со временем и могут принести пользу потом, уже после его жизни. Антибиотики дед научился делать по старым рецептам из осиновой коры, вытяжки клюквы. В небольшом кирпичном домике разместилась часть наследия человечества его времени, как подарок, бесценный подарок жизни.
Но однажды дед не вернулся вечером из поля. Остался лежать, глядя остекленевшими глазами в ночное звездное небо.
После похорон, его дети и внуки, из уважения к этой сильной личности, из остатков любви, что заложил он в них в свое время, решили оставить маленький домик нетронутым. Наведываясь в редкий выходной, чтобы с улыбкой перебирать страницы сказок Пушкина, или разглядывать в гараже старую машину и кучу никому уже не нужных инструментов. И даже когда интернет отключили за пределами больших городов, иногда наведывались, храня память о прошлом.
Обесточенные страхом и болью они практически не разговаривали друг с другом в последние два дня. Инга лежала на кровати и вспоминала, как увели сначала Алексея, а потом и ее.
Утром в их бокс зашли двое незнакомых докторов, подошли молча к Алексею, ввели ему какое-то вещество. Взгляд мужчины сразу стал мутным, бессмысленным, тело обмякло. Его подхватили под руки и вывели в неизвестное. Они даже не успели попрощаться, – думала девушка, сжимая со всей силы кусок простыни в маленьком кулачке.
Инге стало так страшно, внутри засвербило, сжалось, потом оборвалось. Понимание, что она его может никогда не увидеть или увидеть другим- исправленным, страх за будущее, накрыли толстым пыльным слоем все мысли в голове. Она, как в тумане, сидела на краю своей кровати, сжав кулачки, качаясь из стороны в сторону и сердце ее разрывалось от горечи потери.
Когда она попала в центр, то была даже рада, что жизнь ее закончится и мучения останутся позади. Но встретив себе подобного, она оказалась совсем не готова к расставанию с ним и со своей жизнью. Инга отчетливо поняла, что их судьбы в чужих руках и эти бесчувственные люди вокруг не понимают, что вершат настоящее убийство. Хотелось кричать, но из горла шёл только