«Детям развлечься, разве не видно?» – хотела ответить я. Но сама задумалась над сутью вопроса.
В эпоху, в которой я жила и в которую уже вжилась, к развлечениям, особенно детским, относились не так, как в моем веке. Простая логика в этом была: если взрослым еще надо от чего-то отдыхать, то детям пока отдыхать не от чего. Им нужно поскорее приготовиться к взрослой жизни. Например, детский бал для девочек – тренировка перед будущими балами, на которых женихи выбирают невест. У мальчиков свои науки. А к чему готовит самокат?
– Ваше превосходительство, – бодро вступил Павлуша, – дозвольте ответить!
Николай Палыч с удивлением взглянул на подростка, но кивнул. Я же в очередной раз отметила эрудированность своих учеников: хоть в кадетах не был, с первого взгляда понял, что мой собеседник в генеральском мундире.
– У рекрутов из внутренних губерний, призванных во флот, иногда наблюдается непереносимость качки. Это новшество поможет научить их удерживать баланс еще на суше и легко выдержать первый шторм.
Николай Палыч опять кивнул, на этот раз явно одобрительно. Я помнила, что позже, на троне, он легко отправит студента в солдаты за эротическую поэму. Но всегда будет хранить имидж справедливого царя. Мальчик обратился по уставу, ответил разумно – с чего гневаться?
– Госпожа Шторм, это же ваше изобретение? – спросил царевич и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Испытаю его. Позволь-ка, малый.
И взялся за руль. Лизонька недовольно взглянула на бесцеремонного дядю, но помогла Алеше сойти на аллею.
Николай Палыч оттолкнулся и устремился вперед. Дебют был успешным – видно, царевич успел разглядеть, как катались детишки, и удержался. Потом оттолкнулся еще и еще. Михаил Павлович глядел на него уже с интересом…
Вот, Эмма Марковна, обрадовала человека! Один подарок двум людям. Ведь сейчас не Николай Павлович испытывает незнакомый механизм, а мальчишка Коленька попросил «дай прокатиться». Потому что не было у Коленьки, как и у Мишеньки, стоящего рядом и глядящего с интересом и страхом на катящегося брата, не было у них никакого детства.
В лучшем случае царевич – нечто вроде особо ценного зверька, который и минуты не живет без внимания и контроля, от которого ждут царских жестов, когда он и на ножки не встал, и говорить толком не научился. В худшем, как было с Коленькой и Мишенькой, еще и жесточайший курс подготовки служебного щенка. Я не помнила всю номенклатуру предметов, которые применял генерал Ламздорф в воспитании великих князей, но, кроме розог, там фигурировал и шомпол. Доходило до печальных анекдотов: шестилетний Мишенька разбил стекло и прибежал к няне с просьбой его высечь, зная, что от взрослых мужчин прилетит больней, а так воспитатели хреновы, но хоть справедливы: два раза не накажут.
И такая жизнь похуже, чем у сверстников-кадетов, даже из самых мелких дворян. Пусть их тоже лупят как сидоровых коз, но есть свои мальчишеские игры, тайны, какое-то свободное