– Очень интересно, – произнес комиссар, посмотрев на сыщика. – Как вы считаете, месье Пуаро? Но вот имеет ли это отношение к преступлению… – Он не закончил фразы.
– Думаю, что это не было самоубийством? – с сомнением предположила Кэтрин.
– Нет, – ответил полицейский. – Самоубийством это быть никак не может – ее задушили куском черного шнура.
– Ах, вот как… – Женщина поежилась.
Месье Ко с сожалением развел руками.
– Это совсем плохо. Совсем. Мне кажется, что наши поездные воры гораздо кровожаднее, чем ваши.
– Это просто ужасно.
– Да, да, – комиссар говорил извиняющимся, успокаивающим тоном. – Мы знаем, что вы очень смелая женщина, мадемуазель. Сразу же, как только я вас увидел, я сказал себе: «Мадемуазель очень смелая женщина», и поэтому обращаюсь к вам с просьбой помочь нам еще в одном очень неприятном деле; но уверяю вас, это совершенно необходимо…
Кэтрин выжидающе смотрела на полицейского. Тот еще раз развел руками, как бы заранее извиняясь за свою просьбу.
– Я хочу попросить вас, мадемуазель, оказать мне услугу и пройти со мной в соседнее купе.
– А без этого никак нельзя? – спросила женщина низким голосом.
– Кто-то должен опознать убитую, – объяснил комиссар. – А так как ее горничная исчезла, – он со значением кашлянул несколько раз, – то вы оказываетесь единственным человеком, с которым она общалась после посадки на поезд.
– Ну что же, – спокойно произнесла Кэтрин, – если это так необходимо…
Она встала и увидела, как маленький человечек одобрительно кивнул.
– Мадемуазель – девушка здравомыслящая, – заметил он. – Вы позволите мне сопровождать вас, месье Ко?
– Почту за честь, мой дорогой Пуаро.
Они вышли в коридор, и месье Ко отпер дверь купе убитой женщины.
Жалюзи на противоположной стороне купе были наполовину подняты, чтобы дать доступ дневному свету. Убитая лежала на полке у левой стены в такой естественной позе, что можно было подумать, что она спит. Ее тело было укрыто одеялом, а голова повернута к стене таким образом, что видны были только темно-рыжие локоны на затылке. Месье Ко очень осторожно положил руку ей на плечо и повернул тело так, чтобы стало видно лицо. Кэтрин слегка вздрогнула и сжала руки с такой силой, что ее ногти впились в ладони. Сильный удар настолько повредил лицо, что его едва можно было узнать. Пуаро удивленно вскрикнул.
– Интересно, когда же это произошло? – спросил он. – До или после смерти?
– Врач говорит, что после, – ответил комиссар.
– Странно… – Маленький человечек сдвинул брови. – Возьмите себя в руки, мадемуазель, – повернулся он к Кэтрин, –