– Pas mai[7]. Правда, совсем недавно я оказался на самом краю…
– Поражения?
– Нет, нет, – Пуаро был явно шокирован. – Но я, Эркюль Пуаро, был почти уничтожен.
Я присвистнул.
– Должно быть, какое-то хорошо продуманное убийство!
– Не столько хорошо продуманное, сколько небрежное, – пояснил сыщик. – Именно так – небрежное. Но давайте не будем об этом. Знаете, Гастингс, ведь я во многом считаю вас своим добрым талисманом…
– Правда? – удивился я. – Это каким же образом?
Но Пуаро не стал прямо отвечать на поставленный вопрос. Вместо этого он продолжил:
– Как только я узнал, что вы собираетесь появиться, я сказал себе: что-то обязательно случится. И, как в старые добрые времена, мы с вами выйдем на охоту. Вдвоем. Но это не должно быть каким-то проходным преступлением. Это должно быть чем-то особенным. – Здесь он в волнении взмахнул руками. – Чем-то recherché[8], утонченным, необыкновенным… – Последние слова он произнес с особым нажимом.
– Право слово, Пуаро, – заметил я, – послушаешь вас и подумаешь, что вы заказываете обед в «Ритце».
– А вы хотите сказать, что преступление заказать невозможно? Что ж, наверное, вы правы. – Маленький бельгиец вздохнул. – Но я верю в счастливую судьбу, если хотите. А вам судьбою предназначено быть рядом и не позволять мне совершать непростительные ошибки.
– А что вы называете непростительными ошибками?
– Игнорирование очевидного.
Я задумался, но так и не понял, что он хотел этим сказать.
– И что же, – улыбнулся я, – это сверхпреступление уже совершено?
– Pas encore[9]. Пока ничего не слышно.
Сыщик замолчал. На его лице появилось выражение растерянности. Руки Пуаро бессознательно положили на место несколько предметов, которые я успел сдвинуть на его столе.
– То есть я не уверен, – медленно произнес он.
Что-то в его тоне было столь необычным, что я удивленно посмотрел на него.
Выражение лица моего друга не изменилось.
Внезапно, приняв наконец какое-то решение, он решительно кивнул и пересек комнату, чтобы подойти к бюро, которое стояло около окна. Не стоит говорить о том, что его содержимое было самым тщательным образом разложено по полочкам, так, чтобы Пуаро мог мгновенно найти нужную ему бумагу.
Сыщик медленно вернулся ко мне, держа в руках распечатанное письмо. Еще раз прочитав его про себя, он протянул письмо мне.
– Скажите мне, mon ami, – задумчиво произнес он, – что вы обо всем этом думаете?
Несколько заинтригованный, я взял письмо из его рук.
Оно было напечатано на машинке на плотной белой бумаге для записок:
Господин Эркюль Пуаро!
Наверное, вам кажется, что вы с успехом решаете те загадки, которые оказываются слишком сложными для наших тупоголовых британских полицейских? Посмотрим, господин Умница Пуаро, насколько