Одни кричали:
– Завтра доложим начальству, пусть его вышвырнут за городские ворота, проучат как следует, спросят за преступление и отправят по этапу в родные места.
Нашлись и те, кто вступился за беднягу:
– Братья, ведь наше ведомство – это переправа на пути к совершенствованию. Исстари говорится: император по дороге не замечает пьяного на пороге. Нам ничего не известно об этом монахе – из каких мест прибыл, что заставило его покинуть родных и скитаться на чужбине. Буде его признают виновным и вышвырнут из столицы, нешто тем самым мы не нарушим высокие принципы нашего ведомства? Пожалеем его и оставим в покое!
Кое-кто добавил:
– Как говорится, убивая – до крови дойди, а спасая – не застревай на полпути. Давайте перетащим его на дорогу для императорских экипажей, пусть протрезвеет и катится, куда хочет. А ежели оставить его здесь, то завтра всё одно неприятностей не оберешься.
На том и порешили. Подошел один охранник – не смог поднять монаха, подошел второй – и вместе не подняли, к ним присоединился третий – и втроем не справились; взялась дюжина, а затем и вторая – даже на чуток не сумели приподнять спящего.
Тут охранники и впрямь осерчали:
– Хотим его перенести, а он, бесстыжий, вон что вытворяет!
Кто-то предложил:
– Вытащим засов из ворот и огреем его пару раз, посмотрим, продолжит ли он нагло упираться!
Так и сделали: один из охранников выдернул засов и хватил им Чжана по голове. А тот в душе только посмеивался: «Да что засовы – им не удастся расколошматить и всё мое тело, сей вонючий кожаный мешок». Он легонько, совсем незаметно щелкнул пальцем по засову – глядь, а засов ударил вражину-охранника. Тот не заметил, чтобы задвижка выскользнула из рук, посему не понял, как она могла его ударить. Ему ли догадаться о магических трюках бессмертного Чжана? Он подумал, что кто-то из своих решил под шумок с ним поквитаться. Он снова дернул задвижку, а та вдруг – бам! – и отлетела не меньше чем на двадцать пять ли. Никак не ожидая подобного, охранник не остерегся, и засов шмякнул кого-то из его сотоварищей по руке с такой силой, будто гора Тайшань обрушилась. С воплем «Чего дерешься?» ушибленный применил прием «пьяного ушу»[65] под названием «бессмертный даос уклоняется от промелькнувшей тени». В ответ услышал: «Это я тебя ударил? Да это ты вырвал засов у меня из рук!»
Так-так, двое уже осерчали, да в темноте и не различить, кто с кем ругается. И пошло: один двинул кулаком, используя прием «ласточка охраняет гнездо», другой ударил с позиции «ворон бьет крылом», третий кому-то всю физиономию разукрасил, затем последовал чей-то удар «собираем виноград» в стиле тайцзицюань. В ход пошли основные приемы цюаньшу[66] – удары с позиции «петушиная стойка на одной ноге», а то и в стиле «подчинение тигра». Ух! Один за другим