И мужской, и женский монастыри живут согласно общим древним законам.
Лиза оказалась в женском Александровском монастыре. И счастье ее заключалось в том, что мать Серафима, настоятельница, отличалась невероятной одаренностью, чуткостью и слыла очень образованным человеком. Она строго следила за всем, что происходило в обители. Здесь в тот момент находилось много послушниц, которые готовились принять постриг. Послушницы носили черный подрясник, как символ предстоящего монашества.
Ничего насильно в обители не делалось. Любовь, забота и вера царствовали здесь.
Лиза провела в монастыре почти десять лет. Десять трудных, долгих, интересных и поучительных лет. Всякое бывало. И слезы, и радость, и болезни, и победы, но ни разу Елизавета не пожалела, что когда-то судьба свела ее с отцом Леонидом.
У Бога ведь действительно на каждого из нас свои планы. Лиза была предназначена для мирской жизни: энергия бурлила в ней, любовь к жизни побеждала смирение, страсти бушевали. И потому через десять лет она, обняв на прощание женщин и девушек, ставших ее семьей, вышла за стены обители.
Глава 10
Ночь, прислушиваясь к негромкой беседе подруг, осторожно затихла у дверей небольшого домика с резными ставеньками.
Уже на востоке заалела полоска горизонта, запели неугомонные петухи, оповещая мир о наступлении нового майского дня.
Небо стало светлеть, воздух насыщался прозрачностью, легкий утренний ветерок побежал по верхушкам деревьев, поспешно разгоняя молочные туманы, висящие над тихой полноводной рекой.
– Господи, Лиза, – Оля закрыла лицо ладонями. – Разве в одну жизнь может вместиться столько горя?
– Да почему же горя? – Лиза невесело вздохнула. – Было много и радости, и откровений, и удач. Все вперемешку. А иначе ведь не бывает. Я не знаю ни одного человека, у которого жизнь, как мед. Уж ложка дегтя всегда может обнаружиться.
– Слушай, про монастырь я давно знала. Это для меня не новость. Ты мне еще лет пятнадцать назад рассказывала, что так вышивать, шить и вязать тебя в монастыре научили. Я все знала, но только не могла связать все воедино. Недостающих звеньев было слишком много. А теперь все встало на свои места.
– Да, – кивнула Лиза, – сестра Пелагея научила меня всяким премудростям. Вот уж мастерица была, такие, наверное, раз в сто лет рождаются. Такая волшебница, такая кудесница! Сколько у нее сил и терпения на нас ушло, откуда она только их брала? Мы ж такие бестолковые, неумелые, неусидчивые, ленивые. А она все лаской да любовью, мягкостью да нежностью нас завлекала, заманивала. А уж сколько ниток я перепортила, сколько пальцев исколола и себе, и ей. Зато как она радовалась, когда у меня первый ровный стежок получился. А уж когда вышивка удалась, сестра Пелагея чуть не пляс пустилась от радости! Понимаешь?