– Да куда ж я пойду? – Катерина заплакала, опустив голову. – Где жить стану?
– Ну, не стыдно тебе? – Степанида обняла ее. – К нам переходи. На улице не останешься.
– Нет, Стешенька, не могу я дом и хозяйство бросить. Всю жизнь гнездо свое вила, устраивала… Ну, предположим, уйду я к вам. А корова моя, а поросенок, куры, собака? Кто их кормить и обиходить станет? А дети в гости приедут, что я им скажу? Живите у Степаниды? А если мне оставаться там, то Витьку куда? На улицу его не выставишь. Он ведь человек хороший, добрый, руки у него золотые, только когда выпьет – с ума сходит.
– Что-то часто он у тебя с ума сходит. Что ни выходной, то причина для очередной рюмки. Слушай, Кать, а давай я с ним поговорю. Ты знаешь, у меня разговор короткий, я – не ты! Не буду слова подбирать. Душу из него вытрясу!
– Не поможет, – горестно качнула головой Катя. – И я говорила, и дети, и свекровь, когда жива была, умоляла его одуматься. Все напрасно! Как с гуся вода!
– Но я-то по-другому говорить стану. Он по-хорошему не понимает.
– Ой, бесполезно, – Катерина вытерла слезы. – Только время тратить!
Степанида, сердито поджав губы, принесла постельное белье, одеяло и подушку, бросила на диван.
– Ладно, горе мое, утро вечера мудренее. Стели здесь, ложись. Пусть Витька твой пока перебесится, а там посмотрим, – Степанида присела на краешек дивана. – Кать, вот скажи, только честно… Ты что, до сих пор его любишь?
Подруга улеглась, задумчиво поглядела куда-то в темноту, помолчала, усмехнулась горько.
– Не знаю. Правда, не знаю. Раньше бы умерла за него, а теперь одна усталость на душе. Усталость и брезгливость. Сколько слез я пролила из-за его пьянства, сколько раз умоляла, уговаривала. Да все без толку! Это болезнь, понимаешь, Стешка, просто болезнь. И главное, не уследишь за ним. Я ж не могу целый день дома сидеть. А он только и ждет момента: я из дома, а он – к собутыльникам. Прямо борьба миров.
– Но ведь он работает как-то? Значит, может не пить?
– Работает? Еще как! В мастерских его знаешь как ценят! Советуются. Он же токарь высокого разряда, знает и умеет делать такие вещи, за которые другие мастера даже не берутся. Но сколько он держится? Дней пять, максимум неделю. И опять напивается до потери сознания. Причем, пьет только после работы, а на работе – ни-ни! Хотя замечаю, что руки у него уже трясутся.
– Странная жизнь, да? – Степанида вздохнула. – Казалось бы, живи и живи, радуйся! Бог тебе умение дал, знания, мастерство. Семью прекрасную, детей умных, жену любящую. Так нет же, словно бес его толкает в спину!
– Этого не объяснишь. Слаб человек, страстям подвержен, – кивнула Катерина. – Потому и жалко его, грешного.