Утренний кофе и кот, сидящий рядом в ожидании, пока я его накормлю.
Рев старого пылесоса Женевьев.
Как она болтает, разогревая мне обед.
Газета, над которой я засыпаю, пока Репейник лежит, свернувшись у меня на коленях.
Сад, я совсем перестала за ним ухаживать; запахи земли.
Птицы, что щебечут в бамбуке, подступившем к самому дому.
Высокая слива, под которой я люблю сидеть и думать о том, какое хорошее варенье получится в этом году.
А здесь время течет по-другому. Я постоянно чувствую усталость и много сплю. Мир выглядит иначе: такое ощущение, будто я наблюдаю за ним откуда-то снаружи.
Другие суетятся, с деловитым видом входят и выходят из своих комнат. У них каждая минута на счету. А я все время тут. Я жду.
Я как будто сошла с карусели, а она продолжает вертеться без меня.
Сегодня, как и каждое утро, в дверь постучали ровно в семь тридцать.
– Здравствуйте, мадам Флоран, пора просыпаться.
Это была не та суровая женщина, которая командовала тут всю неделю. На кармане халата написано «Лили», и я вспомнила, что виделась с этой сиделкой в самый первый день. Девчонка, длинноногая, как фламинго, подняла жалюзи. Халат едва доходил ей до коленей, но в глаза бросалось не это, а два цветных пятна. Ярко-желтые сабо, украшенные ромашкой, и синие волосы.
«Молодежь уже не знает, что бы еще придумать, чтобы их заметили», – подумала я.
Бледной кожей и челкой, скрывающей лоб до самых бровей, девочка напомнила мне персонажей из японских альбомов, которые любила читать моя внучка, когда приезжала погостить. Я все никак не могла понять, что такого она в них находит; по-моему, начинать эти книжки полагалось с конца.
– Хорошо выспались, мадам Флоран?
Сиделка разговаривала со мной как с трехлеткой, поэтому я в ответ буркнула что-то невнятное. Она как ни в чем не бывало продолжила безмятежно болтать. Малышка, которую звали Маргерит, помогла мне встать. Ужасно не хочется признаваться, но без подмоги мне это уже не осилить.
Едва я встала с постели, как тут же проснулась боль в спине. Покатилась от шеи к ногам, отдаваясь в каждом нервном окончании. Я поморщилась и направилась в уборную.
– Может, вам помочь, мадам Флоран? – спросила девочка.
Я сердито мотнула головой. Не знаю, что меня разозлило сильнее – то, что она смеет мне такое предлагать, или то, что помощь мне и в самом деле не помешала бы.
– Уж наверное поссать я как-нибудь смогу сама!
Слова вырвались внезапно, я не успела их удержать, – твердые, как пули. Щеки у молоденькой девушки вмиг покраснели, она стиснула губы. Я закрыла за собой дверь уборной и с трудом уселась, вцепившись в поручень, который тут специально прикручен.
Подумала о том, что становлюсь