От сирени запах стоит блаженный,
Расходилось пламя, костер палил.
Ветер треплет белые занавески
И щекочет мачты и корабли.
От таких, как я, не уходят тихо,
От меня по телу и дрожь, и боль.
Мальчик, стань премудрым, большим, счастливым.
А меня не тронь.
А меня не тронь.
*
Он уверен, что рубит первый
А стихи – это что-то вроде
Недосказанного в ночи.
Недосып при любой погоде
Не к добру, говорят врачи.
Для него – просто дней каскады,
Череда пустозвонных лун.
Для нее – что-то вроде «радость»
Быть похожей ни на одну.
И спина, стало быть, ровнее,
И плейлист по-другому сбит.
Для него – череда сомнений,
Для нее – новый круг Земли.
Даже дышится по-другому,
Улыбается добрый Бог.
Для него – что тюрьма-свобода,
Для нее – новизна дорог.
Неудачники правят миром,
У счастливых в кармане мир.
Никогда его не любила,
Никогда ее не любил.
Поцелуи в углу запястья,
Раскрасневшийся разговор.
Боже дарит земное счастье
С кем-то новым наперекор.
Так рождаются километры
Невозврата и пустоты.
Он уверен, что рубит первый.
Но сжигает она мосты.
*
Сотни колотых
Сотни колотых, ножевых,
Обнаженные швы на сердце.
Мы расскажем потом живым,
Как коряво пытались греться
Мы поделим свои мечты,
И забудем пути-пароли,
И смеяться до темноты
Будем порознь мы с тобою.
Будет падать блестящий снег,
Ты забудешь меня в плацкарте.
Просто выйдешь в какой-то день
В город, что не найти на карте.
Не замечу, что ты ушел,
Поезд дальше пойдет по кругу,
И нам станется хорошо,
От того что никто друг другу.
Снег запомнил, как ты терял
То, что дорого и ранимо.
Я запомню, как целовал
И в груди носил мое имя.
*
Укрывает метель дома
Укрывает метель дома,
Заметает пути-дороги.
Не видать стороны холма,
Где любили мы, словно Боги.
Рассекреченные тела
Выгорали в разрезах комнат,
Каждый следующий раз дотла
Воздух был моими стоном вспорот.
Ты по венам пускал разряд,
Ночь крепила морозом город.
Шли последние карты в ход,
Разрывал неуемный голод.
Заметает метель проспект,
Зажигая в домах