Глава 23
Зевс
– Вы меня боитесь? – спросил я девушку, сидящую за столом, пока я сидел на мягком темно-красном диване напротив нее.
– А должна? – она свела свои темные брови вместе.
Я пожал плечами:
– У вас просто такие… Испуганные глаза.
– А часто вы видели перед собой подобные глаза? – Она склонила голову набок, отчего прядь ее темно-каштановых волос упала ей на левый глаз.
– Так, стоп, у нас уже начался сеанс? – нахмурился я.
Она улыбнулась.
– Он начинается в тот момент, как только ваша нога переступает порог моего кабинета. И да, – она заправила прядь за ухо, – я всегда смотрю так на людей, когда пытаюсь залезть к ним голову. – Девушка встала, обошла свой письменный стол и села на темно-синее кресло, рядом с диваном.
– Мне бояться? – шутливо спросил я.
– Как показывает практика, бояться нам стоит лишь самих себя. – Агнес взяла в руки блокнот и написала что-то в нем. Думаю, это было мое имя.
– И так, вы же знаете, кто я?
– Да. Правитель Олимпа, владыка грома и молний и сильнейший из богов, – Агнес сузила глаза. А этот взгляд что означал?
– В целом верно, – смирился я.
– Так пишут в книгах, – продолжила она. – А вы сами как бы ответили на этот вопрос? Кто вы?
– Греческий бог, – сразу же сказал я. Эта фраза была выжжена на подкорке моего сознания.
– Это разве единственное, что вас определяет? – Она смотрела мне прямо в глаза.
– Ну, еще я… – и я задумался.
А кто я?
Кем я себя считаю?
– У меня есть дети, – продолжил я.
– Это как-то вас определяет?
Я нахмурился.
– Ну да. У меня есть дети – значит, я отец, – заключил я. Это было логично.
– Быть отцом и иметь детей – два разных понятия. Поэтому спрошу еще раз. Вы считаете себя отцом? – спросила она мягче. Я знал, что она читала все эти мифы и легенды о моих похождениях и бескрайнем количестве отпрысков.
Я задумался.
Был ли я отцом по-настоящему?
– Думаю, каждый из ваших детей ответит на это по-разному, – продолжила она. – Я читала, что вы очень любите Ареса и Артемиду…
– Да, – я улыбнулся, вспомнив своего сына и дочь.
– А Гефеста?
Я посмотрел Агнес прямо в глаза, но ничего не сказал.
– Думаю, вы по-своему любите его, хоть и бросили его, – Агнес говорила резкие вещи, но спокойным и даже мягким тоном.
– Справедливости ради – не я его бросал. Это была идея Геры, – напомнил я ей.
– Но мы ведь сейчас говорим о вас. У вас была роль в этой ситуации. Вы были отцом, и ваш ребенок был болен. А когда ваша жена, которая находилась, можно сказать, в постродовой депрессии и абьюзивных отношениях с вами, предложила вам сослать ребенка куда подальше – вы согласились. Почему же?
Я молчал.
Откуда я знал?
– Потому что так было нужно, – сказал я то, что первым пришло мне в голову.
– Нужно