Неприятельские цепи утонули в частых разрывах. Красные отхлынули. Туркулу привели кучку пленных, оказавшихся стрелками первой бригады Латышской дивизии, только что переброшенной под Дмитровск. После краткого допроса пленников свели в ближайшую вымоину. Там приказали раздеться и лечь на землю лицом вниз. Трое латышей – здоровые белобрысые сельские парни, имевшие совершенно очумелый вид, молча повиновались. Экономя патроны, дроздовцы закололи их ударами штыков промеж лопаток. Казнимые истошно кричали. Добротную одежду и кожаную обувь пленных добровольцы поделили на месте.
Белые подобрали своих убитых и раненых и продолжили путь. Колонна вошла в осенний лес, в котором оказалось так тихо, что у многих возникла иллюзия: на земле – мир. Щебет птиц казался райским звуком. В смешанном массиве преобладали лиственные деревья, почти обронившие покров, поэтому видимость была достаточной. Разбитую колею лесной дороги скрывала дождевая вода, стрелки старались держаться обочин. Со стороны Волчьих Ям угрюмо бубнила какофония боя. Туркул велел прибавить шагу, нужно было поспешать на подмогу самурцам, штурмовавшим село.
Когда приблизились к опушке, меж стволами берёз замельтешили серые шинели. Шедший в голове отряда Туркул незамедлительно рассыпал в цепь четвёртую роту.
– Какого полка?! – гаркнули у дроздовцев.
– А вы какого?! – дерзко откликнулись серые шинели.
Командир четвёртой роты капитан Иванов – невысокий, ловкий в каждом движении, с острой чёрной бородкой, выплюнул травинку и громко выкрикнул, картавя:
– Здесь пегвый офицегский генегала Дгоздовского стгелковый полк!
Со стороны опушки сразу открыли заполошный огонь из винтовок. Белогвардейцы ответили, слаженными перебежками начав движение вперёд. Столкновение длилось считанные минуты, красные отступили. Были взяты пленные, опять оказавшиеся латышами, обмундированными на зависть.
Особый отряд возобновил марш. Разгорячённый внезапной смертельной стычкой капитан Иванов, похлопывая стеком по голенищу грязного сапога, дивился метаморфозам природы. Только что тревожно гудевший лес затих, безмятежно шумя кронами деревьев, в которых возобновили перекличку невидимые звонкоголосые пичуги.
К Волчьим Ямам дроздовцы подошли со стороны крутояра. В глубоком овраге хаотично были раскиданы хаты с прилегавшими к ним огородами.
– Воистину, яма звеголовная, – задумчиво произнёс Иванов, обозревая открывавшийся вид.
Село выглядело мирным. Над соломенными крышами вились дымки. Доносилось коровье мычание, задиристо проголосил петух. Дорогой, петлявшей по дну