– Позволь мне открыть тебе секрет.
Повернувшись, она посмотрела на маму с любопытством.
– Старшая школа – это тяжело, – начала Пейдж. – Будут дни, когда ты будешь думать, что все рушится и все идет не так, как надо. Но будут и дни, когда ты почувствуешь, что находишься на вершине мира. Но вот в чем дело… Ты не можешь позволить этим плохим дням сломить тебя. Ты должна продолжать идти вперед, продолжать преодолевать трудности.
Лейла кивнула, принимая слова матери.
– Я знаю, что это непросто, – тихо продолжла она, словно читая ее мысли. – Но поверь: школа может показаться сейчас самой важной вещью в мире, но это лишь малая часть твоего пути. У тебя все будет отлично, и ты это знаешь. Ты всегда приземляешься на ноги, как кошка. Немного нервная, но тем не менее кошка.
– Вот только сейчас я чувствую себя неуклюжим котенком.
Лейла выдохнула, сама того не подозревая, как задерживала дыхание, позволяя запаху краски и опилок – свидетельству новых начинаний – наполнить ее легкие.
– Тебе нравится дом?
– Да, он миленький. Мне нравится то, что школа находится прямо перед носом.
– Роб тоже ходил в эту школу, – вспомнила она. – Он рассказал, что это отличная школа. Одна из лучших в городе.
Пейдж кладет подбородок на ее плечо. Ее длинные волосы теперь щекоча ниспадали по ее руке.
– Ты на меня злишься?
Реакция Лейлы была почти мгновенной. На ее лице отразилось удивление, и ее брови нахмурились в искреннем недоумении. Она опустила голову, обдумывая множество причин, которые могли скрываться за беспокойством ее матери.
– С чего это ты взяла?
Пейдж медленно вздохнула, ее плечи слегка опустились, как будто акт озвучивания своих переживаний сам по себе был облегчением.
– Я никогда не… Узнавала твоего мнения. Я обручилась, вырвала тебя из Сиэтла, заставила бросить друзей…
– Ну, ты хотя бы осознаешь свои ошибки.
– Эй!
Пейдж шутливо схватила дочь за шею, с игривой силой тряся ее, как будто она умоляла о прощении совершенных грехов. Лейла рассмеялась.
– Все нормально, ты не должна всегда считаться с моим мнением. И друзей я не бросала. Мы пообещали всегда быть на связи.
Лейла размышляла вслух, больше для себя, чем для матери. Ее глаза проследили очертания разбросанных вокруг коробок, каждая из которых напоминала о прошлой жизни.
– Просто мне немного грустно. А еще я ужасно нервничаю. Думаю, это нормально.
Едва уловимый аромат кокоса и масел, снимающих стресс, исходил от кожи матери, это успокаивало Лейлу. Несколько минут они сидели молча, единственным звуком была периодическая вибрация ее телефона.
– Я знаю, – тихо ответила она. – Но иногда перемены могут быть к лучшему.
Слова никак не избавят ее от переживаний, они оба это понимают. Но она была дочерью своей матери – жизнерадостной, легко приспосабливающейся и изворотливой, как змея. Почти незаметный