Дураки всегда нахальны,
Человек – исчадье Ада!
Пусть не будут идеальны-
Но и гадов нам не надо…
«Согласен!» – подумал Беркович и улыбнулся.
В замкнутом пространстве скрипучего лифа на сердце отлегло, то есть…, какая-то искусственная тяжесть быстро растворилась под влиянием глубокого выдоха и сигнала из головного мозга о долгожданной безопасности замкнутых стен. Выдох на самом деле был глубокий с ощущением освобождения от какой-то напряженной черной заразы с колючим хвостом беспокойств и переживаний. Своя родная квартира была для Берковича именно тем местом, где он не мог сломать зубы о железные пельмени… Десятый этаж большого бетонного монолита, длинный коридор с ползучими сквозняками и неприятными запахами чужого колбасно-картошечного обитания, поворот направо…, массивная дверь с импортным глазком и тремя такими же замками. Внутри глазка было светло, как в миниатюрном кукольном туннеле. За дверью пела Успенская «Горчит калина». Анемичные звуки уныло растекались за дверью. Мимо промчалась черная наглая муха в поисках чего-нибудь съестного…, прямо перед самым лицом Эдуарда. Песня про калину показалась Эдику тревожной, невесёлой, горькой и совсем неуместной, как какая-то там сырая красная ягода.
«…пьет от одиночества…, пьет, скорей всего, шампанское, а затем свой любимый «Херес», раздражена, предсказуема, будет ругаться, перечить нельзя, пусть выпустит ведьмин пар и дым…, только потом вступаю в разговор, нахожу общую тему…, выкладываю еду на стол и подарки… Сценарий тот же, что и месяц назад, её истеричные повадки давно изучены… Товарищ Гагарин к полету готов!» – мысленно сказал Эдик сам себе и протянул указательный палец в сторону бордового звонка.
Ольга была дома. Кнопка. Тихий звонок. Ожидание…
Инспекция изнутри женским глазом с обязательным затемнением стеклянного глазка. Песня про калину резко отключилась. Долгожданные звуки открытия двери… Эдик приблизительно осознавал, что сейчас будет…, потому что возвращался из Амстердама домой не первый раз и понимал одновременно перпендикулярную и параллельную реальность своей жизни… Fuck! (целых три раза).
Из открытой двери пахнуло полным отсутствием домашней еды и запахов теплого уютного дома. Вместо этого в коридоре стояла муть от лака для волос и французских духов, сделанных где-то на фабрике под Лемарж-Суа. «Бля…!» – прозвучала первая и очень конкретная домашняя мысль у Берковича в голове. Именно эта мысль была как всплеск от брошенного камня в тихий омут, где, как всем известно, водятся не только несчастные